Меррик

В общем, я принял ванну, сменил одежду на более теплую, так как было не по сезону холодно, и отправился на машине с шофером к дому Меррик. На улице моросил тихий дождик.

Было совсем темно, когда я попал в тот район, но я все равно разглядел, что все там пришло в немыслимый упадок. Казалось, здесь была проиграна война и выжившим ничего не оставалось, как продолжать жить среди безнадежных деревянных руин, погребенных под гигантскими сорняками. То там, то здесь попадались симпатичные, недавно выкрашенные домики с резными карнизами, но сквозь их зарешеченные окна светили тусклые огни. Заброшенные дома разрушала буйная растительность. Здесь царило запустение и наверняка было небезопасно.

Мне показалось, будто в темноте бродят какие-то люди. Я испугался, хотя доселе чувство страха было мне неведомо, и тот факт, что я его испытал сейчас, заставил меня устыдиться. Но старость научила меня с почтением относиться к опасностям. Как я уже сказал, мне это было ненавистно. Как ненавистна мысль, что я не в силах сопровождать Меррик в ее безумном путешествии по джунглям Центральной Америки. Я не желал жалости и презрения к себе.

Наконец машина остановилась у дома Меррик.

Прелестный старый дом, выкрашенный в розовый цвет, с белыми бордюрами, смотрелся чудесно за высокой железной оградой. Новые кирпичные стены, толстые и высокие, со всех сторон ограждали территорию. За забором густо рос цветущий олеандр, закрывавший дом от уличного запустения.

Когда смотритель, поздоровавшись, провел меня к крыльцу, я увидел, что высокие окна дома забраны решетками, хотя внутри все было красиво: белый тюль и портьеры.

Свет горел во всех комнатах.

Крыльцо было чисто выметено. Квадратные колонны, оставшиеся от прежнего дома, смотрелись как новые, двойные полированные двери поблескивали зеркальными вставками. Все выглядело совсем не так, как прежде, тем не менее меня охватили воспоминания.

– Она не ответит на звонок, сэр, – сказал смотритель, на которого я из-за спешки едва обратил внимание. – Но дверь не заперта. В пять часов я относил ей еду.

– Она попросила поесть? – уточнил я.

– Нет, сэр, она ничего не просила. Но поела. Через час я забрал пустые тарелки.

Я открыл двери и оказался в парадном вестибюле, где царила приятная прохлада. Тут же заметил, что старая гостиная и столовая по правую руку заново обставлены великолепной мебелью и украшены яркими китайскими коврами. Антикварная мебель по-современному сияла полировкой. А вот старые, потускневшие зеркала над каминными полками из белого мрамора остались такими же темными.

Слева от меня располагалась спальня. Кровать Большой Нанэнн под белым резным балдахином из слоновой кости была застелена кружевным покрывалом.

Меррик сидела в сверкающем полировкой кресле-качалке, ее задумчивое лицо, обращенное к окну, отчетливо вырисовывалось в мигающем свете.

Рядом на маленьком столике стояла бутылка рома «Флор де Канья».

Она поднесла стакан к губам, отпила немного и снова поставила на столик, продолжая смотреть в одну точку, словно не подозревала о моем появлении.

– Дорогая, – заговорил я, останавливаясь на пороге, – не хочешь предложить выпить и мне?

Меррик улыбнулась, но не повернула головы.

– Ты никогда не любил неразбавленный ром, Дэвид, – тихо произнесла она. – Всегда предпочитал виски, как мой отчим Мэтью. Бутылка в столовой. Ты не против «Макаллана»? Двадцатипятилетней выдержки. Годится для моего дорогого Верховного главы?

– Не сомневайтесь, любезная дама, – ответил я. – Но не будем сейчас об этом. Мне позволено войти в ваш будуар?

Она коротко рассмеялась.

– Конечно, Дэвид. Входи смело.

Бросив взгляд налево, я мгновенно опешил: между двумя фасадными окнами возвышался массивный мраморный алтарь, уставленный гипсовыми фигурами святых, – совсем как в прежние времена. Дева Мария в венце и в одеянии монахини-кармелитки держала на руках сияющего младенца Иисуса и невинно улыбалась.

Появились и другие детали. В новых статуэтках я узнал трех волхвов из христианской Библии. Надеюсь, вы понимаете, что алтарь вовсе не напоминал сценку с рождественскими яслями. Волхвов просто добавили к большой коллекции священных фигурок, и они существовали как бы сами по себе.

Среди святых я заметил несколько таинственных нефритовых идолов, включая одного, очень противного, который занес скипетр, готовясь то ли к совершению какого-то обрядового действа, то ли к нападению.

Два других, довольно злобных маленьких персонажа стояли по обе стороны большой статуи святого Петра. А перед ними лежал нож с зеленой нефритовой ручкой в виде колибри – один из самых красивых артефактов в большой коллекции Меррик.

Прекрасному лезвию топора, которое я впервые увидел много лет назад, было отведено почетное место между Девой Марией и архангелом Михаилом. В тусклом свете оно красиво поблескивало.

Но, наверное, удивительнее всего на алтаре смотрелись дагерротипы и старые фотографии родственников Меррик, стоявшие вплотную один к другому, как на рояле в гостиной. Множество лиц сливались и расплывались в неярком свете.