Мэррилэнд: ледяная принцесса (СИ)

— Да. Наша королева тоже… попала в другой мир, не в такой, как этот, в большой. И была там много лет.

— И я все это пропустил! — возмутился мужчина. — Ты должна мне все рассказать!

Она рассказала: и про то, как нашлась сначала Астория, потом Андреа, и про то, что все пошло немного не так, как планировало старшее поколение. Астория стала женой князя Барсы, а Ренгар Барсельский — мужем королевы Андреа. А Ольберт, сын Роланда Дикого, и вовсе женился на иномирянке.

— Чудно все это, — удивлялся Торин. — Никогда бы не подумал, что такое вообще возможно! А не врешь ли ты, часом, девочка?

— Думай что хочешь, — немедленно вспылила Гейна. — Все равно мне ничего не доказать.

— Все, все, не злись. Сходи лучше снега набери в котелок. Ой, да в чем ты пойдешь, в тапочках, что ли или босиком? На, режь травку. Я сам схожу.

Гейна кромсала ножом траву и думала, что он прав. Все это звучит как сказка. Впрочем, не менее сказочно, чем попадание в другой мир через музыкальную шкатулку.

А вот интересно, будут ли ее искать? И как быстро смогут найти?

Вернувшийся Торин отобрал у нее нож и сам быстро дорезал пахучие листья.

— Ты выглядишь преотвратно, — заметил он. — Худая как щепка, бледная, ободранная какая-то. Не берегут в Мэррилэнде гоничных, как я погляжу. Иди вон, полежи. Я все сделаю сам.

Гейна не стала отказываться. Растянулась на мягких шкурах, прикрыла глаза. Сон навалился на нее внезапно да так крепко, что она не слышала, ни как грохотал посудой Торин, ни как он пытался ее разбудить, с тревогой вглядываясь в безжизненное лицо, ни как укутал ее в меховое одеяло, а сам растянулся на узкой жесткой лавке, не желая ее тревожить.

Глава 4. Одиночество

А проснулась она в одиночестве, на удивление бодрой и весёлой. Выспалась, и ни одного кошмара не приснилось! Впору от счастья петь. Натянула оставленное на лавке меховое бесформенное безобразие, явно сотворенное золотыми руками Торина, сунула ноги в огромные меховые же сапоги, выползла из домика и замерла от представшего перед ней восхитительного зрелища.

Мужчина колол дрова. Полуголым, конечно, всем ведь известно, что дрова нужно колоть без одежды. Гейна только хмыкнула, догадываясь, что Торин перед ней красуется и нарочно скинул рубаху. А ещё коротко подстриг бороду и завязал волосы в хвост. Внешне он, конечно, был абсолютным барсельцем: крепким, коренастым, с вьющимися густыми волосами, крупным носом и тёмными глазами, чуть опущенными к вискам.

— А ты барсельскому князю не родич? — откровенно любуясь мужчиной, спросила Гейна. — Похожи вы.

— Видела Горвина? Не родич. Друг мой.

— Видела Дэймона. Горвин умер уже.

— Вот незадача. Я и забыл, что столько лет прошло. Не замёрзнешь? Зима на дворе.

— Нет, тепло мне. А туалет тут где?

Торте выпрямился, утирая пот со лба, вздохнул, пряча глаза.

— Везде, в общем-то. Я не привередлив.

— Так зима же.

— Это здесь зима. А сто шагов пройди — там уже весна будет. Возле озера никогда зимы нет.

— Тогда я туда пойду, — решилась девушка.

Конечно, приличные принцессы не говорят о таких низменных вещах, но многолетнее заключение в одной камере с братом отучило Гейну стесняться естественных позывов. Хотя, конечно, она все равно оглядывалась.

Ближе к воде росли вполне густые зелёные кусты. Интересное место. И лето, и зима, и снег, и трава — с маленькими синими цветочками в ней.

— А почему дом не построен ближе к озеру? — вернувшись, спросила она Торина, который уже разжег камин и сунул туда чёрный от копоти чайник. — Там ведь теплее. Можно не топить.

— Весной здесь снег растает и стечёт в озеро. Оно каждую весну из берегов выходит. Здесь безопасно. Хочешь кролика? Есть травяной чай с сушеными ягодами.

— Чай, пожалуй. Хлеба здесь нет?

— Чего нет, того нет, — развёл руками Торин. — Но осталась ещё маисовая мука. Я нашёл дикий маис несколько лет назад, немного посеял. Выросла ерунда какая-то, но я все же смолол что смог. В похлёбку добавляю, лепешки слишком горькие выходят.

— Так тут и лето есть? — Гейна приняла из его рук деревянную кружку с ароматным горячим взваром.

— Не слишком длинное, но благодатное. Ягоды, грибы, орехи, дикий мёд. Мне хватает. Травы вон сушу, — он кивнул на веники в углу. — Мясо вялю, рыбу копчу. Корешки всякие собираю. Говорю же, чистый рай.

Гейна хмыкнула. Рай она себе представляла по-другому.

— Не скучно тут одному?

— А я и не один. У меня целый мир вокруг. Книг очень не хватает, конечно. И инструментов. А так — тишина и покой.

— А поговорить?

— Вначале тосковал сильно и завёл скотинку себе. Волчонка в лесу нашёл, вырастил.  Хороший зверь, толковый. Околел год назад. Больше не стал никого приручать, жалко их, когда уходят. Да и зверю в лесу место.

Интересно, а Гейну можно считать зверюшкой? Будет ли он ее приручать, или побрезгует? Она и сама знала, что не красавица. Худая, нескладная, с сухими тусклыми волосами. Но тут других женщин нет. Должно быть, и она сгодится? Думает ли об этом Торин? Наверняка. Не может не думать, живой человек ведь.

А что ей самой хочется?