Merry dancers (СИ)

Она вздрогнула от звука своего имени, запнулась и неожиданно затравленным взглядом посмотрела на Тома, сомнения в правильности действий Крауча рассыпались в прах. Аврора опять пряталась за маской безмятежности и глупой храбрости. Мерлин, она на все так реагировала, он слишком хорошо её знал… Руки оказались просто ледяными и влажными от страха, её начинала бить дрожь от нахлынувшего осознания того, что едва с ней не случилось, а те бессмысленные слова были очередной попыткой скрыть клокочущий в ней ужас.

— Мне так страшно, Мерлин… Как же мне страшно…

Всхлип, второй, и вот, невзирая на боль в животе, она прильнула к Тому и зарылась носом в складки его мантии. Может, вовсе и не болел у неё живот — это были нервы.

— Всё будет хорошо, всё уже хорошо. Я с тобой, — всё, что мог Том — это нашептывать успокаивающие слова, зная, что они не подействуют, и поглаживать её по голове, стараясь понять, сколько боли она перенесла. Сколько страха испытала по вине идиота Каспара. Уидмор на этот раз был всего лишь исполнителем. А значит, еще большая вина возлагалась на самого Тома, принявшего непосредственное участие в создании плана собственного освобождения из-под стражи. Пускай всё сложилось действительно удачно для него, но тогда почему он чувствует, как что-то щемит в душе, когда Аврора плачет навзрыд, уткнувшись в его плечо? Как эта странная девочка могла вызывать такие недоступные Тому чувства, как вина, злость на самого себя… Куда же подевалось равнодушие к чужим смертям и холодный расчет? За что, по сути, он ударил Каспара, сделавшего все практически идеально? Каспар был прав, она действительно что-то значит для Тома, Аврора такая же особенная, уникальная, как и Северное сияние над Астрономической башней Хогвартса на закате…

— Как прикажешь это понимать? — раздался голос из дверей. В палату ворвался Абрахас, едва не сметая все попадающиеся на пути предметы. Он и представить не мог, что Том мог опуститься до такого дуракаваляния. Нарощенные магией длинные волосы сейчас не были заплетены в корзинку, а топорщились в разные стороны, будто их ожесточенно продирали всеми десятью пальцами рук. Но Абрахас так и не начал наполненную эпитетами речь, он замер на месте, глядя на лохматую светлую макушку, подрагивавшую на плече у Риддла. — Ты очнулась, — скорее констатировал, чем спросил он.

— Привет, Рапунцель, — прохныкала Аврора Тому в мантию и наконец подняла заплаканный взгляд. Несмотря на слезы, на её устах каким-то образом появилась жизнерадостная улыбка. — А где ромашка? — голос все еще был сдавленным.

Абрахас опешил от такого неожиданного приветствия, он так и застыл на месте, глядя на Тома, поглаживающего Аврору по спине. Она усмехнулась как-то печально и выпуталась из успокаивающих объятий.

— Я… выбросил её. Постой, это что, ты меня заколдовала?

— А ты думал, у меня ума хватит? — насмешливо спросил Риддл.

— Эй! — Аврора ткнула его локоточком в бок, а потом стерла новую слезинку, выступившую в уголке глаза длинным рукавом больничной пижамы. — Да, прости, мне было скучно, когда ты спал, Абрахас. Не могу поверить, вы здесь, оба, — она оглядела ребят со странной нежностью — так встречают друзей, которых надолго разлучила судьба.

А Том смаковал неожиданное умиротворение, растекающееся по внутренностям. Невероятное ощущение свободы, когда все переживания отступают, оставляя место тихой радости, ведь весь этот ужас потихоньку заканчивался. Пускай они еще долго будут возвращаться к тяжелым воспоминаниям, но этот миг — был первым и самым нужным глотком свежего воздуха. Что до Авроры, может, именно она была виной этому странному состоянию гармонии. Слезы не высыхали, но теперь это были другие слезы — добрые, уместные, радостные, хоть и с долей печали. Абрахас со своей растрепанной прической вызывал только улыбку, отнюдь не ехидство. Он всё ещё стоял и во все глаза таращился на Аврору, сияющую какой-то домашней теплотой, еще секунда и он просто опустился на краешек кровати и сам, без предупреждений, крепко обнял её. Том не удивился, увидев, что и его глаза всего на долю секунды заблестели. Возможно, после смерти Эвелин Абрахас впервые чувствовал, как отступает боль под натиском новой радости за то, что судьба сохранила жизнь этой непосредственной глупышке.

И всё-таки он был хорошим парнем, совершенно непохожим на своего отца, пока еще по-юношески искренним и открытым для друзей, для такой подруги — как Аврора с её невероятным талантом подчинять себе чужие эмоции.

— Мерлин, надо мной смеялось всё отделение вместе с мистером Краучем, — глухо засмеялся Абрахас и почувствовал крепкое похлопывание по спине.

— Это ещё что, однажды она отрастила мне длинный обезьяний хвост за то, что я оштрафовал Дейзи Кравиц с Рэйвенкло.

— В тот раз ты превысил свои полномочия, Том, она не разбивала то стекло, — со всей серьезностью заявила Аврора.

— О, ну, давай опять на Долохова вали. Я сам всё видел, — странно было говорить о школьных проделках в такой момент.