Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.)

Человек двадцать индейцев бежали следом за карибом, однако при виде такого страшного зрелища все словно оцепенели. Лишь Каонабо, удивленный, но не устрашенный, продолжал реветь, как разъяренный бык. Вновь собрал он своих Дрогнувших воинов и сам повел их в атаку, когда вдруг раз дался громкий выстрел аркебузы и свист ее смертоносных пуль. Еще один гаитянин рухнул, словно подкошенный. Этому уже не могла противостоять никакая храбрость дикарей: им показалось, что сама смерть разит их с небес! Через две минуты поблизости не было ни Каонабо, ни его воинов. А когда все они в ужасе скатились с холма и скрылись в зарослях, из-за куста спокойно вышел Санчо со своей аркебузой, которую он на всякий случай снова зарядил.

Медлить было нельзя. Никого из племени Маттинао не было видно; все разбежались и куда-то попрятались. Верный своему намерению спасти Озэму любой ценой, Луис повел гаитянку и Санчо к реке, надеясь, что им удастся бежать на пироге.

Когда они проходили через селение, Луис, с удивлением заметил, что все хижины целы и ничто не разграблено Санчо тоже недоумевал. Тогда Луис обратился к девушке.

— Каонабо — нет, нет, нет! Озэма! Озэма! — ответила гаитянка, которая лучше всех знала причину внезапного нападения.

На берегу лежало несколько пирог. Через пять минут беглецы уже были в одной из них и плыли вниз по реке. Течение помогало им; часа два спустя они достигли океана. Ровный восточный ветер позволил Санчо поставить некое подобие паруса, и за час до заката пирога пристала к мысу, за которым должны были стоять в заливе каравеллы. Луис помнил о приказании Колумба скрыть от всех свою отлучку и высадился здесь, чтобы другие не обращались потом к адмиралу с просьбами о такой же милости.

Глава XXIV

Все эти годы помню день за днем,

Минуты ужаса, которых нет страшней.

И вещи странные, но лишь сейчас узрел

Такое, что ни с чем сравнить не в силах!

Шекспир. «Макбет»

На месте стоянки флотилии нашего героя ожидало зрелище еще более страшное и неожиданное, чем гром аркебузы для невежественных островитян.

Адмиральская каравелла «Санта-Мария», которая всего четыре дня гордо покачивалась на волнах в славном убранстве всех своих парусов, сейчас лежала искалеченная на прибрежном песке, со сломанными мачтами, пробитыми бортами и всеми прочими ужасными следами кораблекрушения. Правда, «Нинья» стояла невредимой на якоре неподалеку, но взглянув на маленькое одинокое судно, Луис почувствовал, как сердце его сжалось: ведь это была, в сущности, простая фелюга, возведенная в ранг каравеллы только на время путешествия!

Весь берег был завален досками, бревнами и разными грузами, и моряки вместе с подданными Гуаканагари, сооружающие нечто вроде крепости. Луис понял, что в планах экспедиции произошли большие перемены. Оставив Озэму в доме одного из туземцев, оба искателя приключений поспешили присоединиться к своим товарищам, чтобы узнать от них, что тут произошло.

Колумб встретил своего юного друга приветливо, хотя и был глубоко удручен. О том, как погибла «Санта-Мария», рассказывалось не раз, и мы не будем здесь повторяться. Луис узнал, что адмирал решил оставить часть команды в крепости, потому что «Нинья» была слишком мала, чтобы захватить всех, а с остальными спешно возвратиться в Испанию.

Гуаканагари проявлял к испанцам самое искреннее сочувствие и всячески старался им помочь. Люди его племени были заняты спасением обломков кораблекрушения, и никому не было дела до такой обычной вещи, как попытка карибского вождя похитить красавицу индианку. Впрочем, событие это произошло совсем недавно, и слух о нем мог еще не дойти до побережья.

Неделя после возвращения Луиса была заполнена горячей, напряженной работой. «Санта-Мария» погибла утром в день рождества, то есть 25 декабря 1492 года, а 4 января 1493 года «Нинья» была уже готова двинуться в обратный путь. За всю неделю Луис видел Озэму лишь однажды: он нашел ее опечаленной, молчаливой и похожей на сорванный цветок, который горестно поник, хотя и сохраняет еще свою красоту.

3 января, накануне отплытия, Луис прохаживался неподалеку от только что достроенной крепости, когда Санчо сказал ему, что Озэма хочет с ним говорить. К своему удивлению, наш герой застал юную гаитянку в обществе ее брата. И, хотя говорить им было по-прежнему нелегко из-за незнания языка, они прекрасно поняли друг друга. Озэма успокоилась и повеселела, улыбка снова расцвела на ее лице, а звонкий смех даже стал еще заразительнее, и Луис подумал, что она никогда еще не была так хороша.

Незатейливый наряд Озэмы был сегодня еще ярче, и ее гибкая фигурка казалась еще стройнее, щеки пылали, сверкающие глаза излучали радостный свет, а походка и все движения индианки были так легки, словно она едва касалась земли. Вскоре Луис узнал секрет этой внезапной перемены.