Мерси, камарад!

«Блетерман закрыл глаза, — думал обер-лейтенант. — О чем он думает? Я нисколько не сомневаюсь, что при ближайшей возможности он доложит командиру дивизиона о том, что обер-лейтенант Генгенбах расценивает переход Хельгерта на сторону русских не иначе как своего рода мужественный поступок. Или что-нибудь еще в том же духе. Я даже представляю, какое в тот момент будет у Пфайлера выражение лица. Интересно, почему сейчас я думаю о чем-то второстепенном?» Генгенбах даже сделал рукой движение, словно хотел избавиться от назойливых мыслей.

Жужжание в небе между тем росло, усиливалось, превратившись постепенно в мощный, все заглушающий гул. А через несколько секунд все небо было усеяно самолетами. Каких тут только не было! Все они поливали пулеметным огнем укрытия, траншеи, огневые точки: сбрасывали бомбы, которые вываливались из их чрева и с воем устремлялись к цели, поднимая к небу огромные земляные фонтаны.

За первой волной самолетов шла вторая: тяжелые бомбардировщики — «ланкастеры» и «Летающие крепости». Лицо земли обезобразили оспины взрывов.

«Бомбовый ковер», или «бомбометание по площади», — мелькнуло в голове у Генгенбаха.

В воздухе была не одна сотня машин. Бомбардировка продолжалась более часа. Стрелки на часах, казалось, остановились. Все, сжавшись в комок, ждали выброса воздушного десанта.

— Нет ли у кого-нибудь из вас галеты?

Блетерман подал Генгенбаху несколько галет.

«Положение похоже на то, какое было в июле сорок третьего года под Березовцом, — подумал обер-лейтенант. — Тогда наша шестая батарея тоже находилась в полосе интенсивного огня. Через несколько часов от нее осталась жалкая кучка людей, которой с трудом удалось вырваться из окружения».

Бомбардировщиков сменили штурмовики, которые пикировали на все живое, поливая землю шквалом свинца.

Генгенбаху казалось, что вся вражеская армада значительно приблизилась к берегу. Прибрежная полоса кишела мелкими суденышками и другими переправочными средствами.

Зазвенел телефон. Лейтенант Бланкенбург подошел к аппарату.

— НЗО шесть? Понятно!

Командир батареи доложил о готовности к открытию огня.

— Как у вас? Обстрел сильный?

— Не особенно, но самолетов тьма.

— Сверим часы. Сейчас семь десять.

Генгенбах передал команду на батарею.

Он отчетливо видел, как к берегу приближаются лодки с солдатами, которые на фоне крейсеров и линкоров казались игрушечными. Крупные корабли все еще вели огонь по сплошной стене дыма и пыли, отделяющей берег от воды. Везде рвались снаряды, и эти взрывы уносили сотни жизней. Огневые позиции артиллерии, укрытой за толстыми бетонными стенами, были слегка повреждены, но из строя не вышли.

Через десять минут огонь превратился в настоящий шквал, под прикрытием которого лодки и суденышки о десантом подошли к самому берегу. Десантники бежали прямо на полосу препятствий, преодолевали ее и снова бежали, если не подрывались на минах или не попадали под обстрел собственной артиллерии, когда она недостаточно быстро переносила огонь в глубину. К берегу плыли танки-амфибии. Накрытые высокой волной, они шли ко дну, как простой металл. Десантники тоже тонули или горели в огне.

На участке между Уистреамом и Лион-сюр-Мером к берегу пристала новая партия штурмовых лодок. Танки выползали на песчаный берег, ведя огонь с ходу по оборонительным сооружениям. За ними шли танки-тральщики, тащившие за собой огромный каток, с помощью которого проделывались проходы в противопехотных минных полях.

А к берегу тем временем подходили все новые и новые суденышки с десантом. Рядом с мертвыми барахтались живые. Никто никому не помогал: это запрещалось приказом, который требовал одного — только вперед! Наступающим хотелось как можно скорее пересечь узенькую полоску берега и укрыться за спасительными дюнами.

В этот момент затараторили станковые пулеметы из своих гнезд, забили многоствольные минометы. Все потонуло в дыму и грохоте.

— НЗО шесть — двадцать! — скомандовал Генгенбах. — Огонь!

Генгенбах посмотрел в стереотрубу. Секунды тянулись томительно медленно. И вот наконец на пляже появились один за другим темные грибы разрывов. Снаряды ложились с небольшим перелетом. Их жертвами стали несколько судов, которые тут же пошли на дно, увеличивая и без того немалое подводное кладбище. Десантники были вынуждены залечь.

— Хорошо накрыли! — крикнул Пфайлер по телефону Генгенбаху.

Нескольким танкам противника все же удалось прорваться через полосу заграждений, они ползли по дюнам, а вслед за ними бежало до батальона десантников. Они были так близко от позиций, что уложить всех их огнем вряд ли бы удалось.

— Приготовиться к рукопашной! — приказал майор Пфайлер.

Дом, позади которого находился КП командира дивизиона, был разрушен огнем корабельной артиллерии, как и другие здания в городе. Однако командный пункт Пфайлера каким-то чудом остался цел.

Теперь основной поток транспортных лодок подходил к берегу западнее города. Гитлеровская пехота вела по десантникам беглый огонь.