Мерцающие

Я неожиданно понял, на кого все эти полтора часа проецировались мои навязчивые идеи насилия, убийства и нанесения увечий. Это был тот самый человек, с которым я встретился утром один на один в коридоре, и который кивнул мне. Мне стало немного стыдно. Но, с другой стороны, ведь я не могу этим управлять. Да и, если признаться, мне даже немного понравилось. Говорит ли это о том, что у меня садистские наклонности? Я не знаю. Надо будет обсудить это с врачом.

***

Пятница

Сегодня красивый. Прямо кровь с молоком – пышет физическим здоровьем. Тот самый терракотовый румянец играет на щеках, дыхание нестабильное, хриплое. Глаза горят, на них нет обычной пелены, и кустистые брови не сведены к переносице, а чуть приподняты. Первая с ним поздоровалась – встретились в коридоре. Пробормотал что-то тихое в ответ, глядя будто бы сквозь меня. Впрочем, как обычно.

Был в столовой после первой пары. Позже сама заговорила с ним, когда увидела, что ему нужна помощь – подсказала, где будет следующее занятие. Странно, что он не здоровается первый, хотя видит меня, смотрит на меня, прямо мне в глаза, но молчит. Это гордыня, презрение или просто привычка? Уже середина пары, странно, что он не выходит. Сидит сзади, тихо, даже не кашляет. Задает вопросы, пытается шутить. Очень странно слышать его голос. Все остро реагируют на его активность. Пара кончается, он так и не выходил.

М. снова к нему приставала. Когда все рисовали на доске и веселились на перерыве, он сидел за партой, не двигаясь, пил из термоса и иногда даже пытался улыбнуться. Зачем он устраивает это представление? Никогда не поверю, что такой человек, как он, вдруг ни с того ни с сего решил стать частью коллектива. Полный бред!

Суббота

Всю неделю был необычайно активен: шутил, задавал вопросы, общался. Относительно себя прежнего легко шел на контакт. М. призналась, что просто издевается над ним. Ей нравится ставить его в нелегкое положение своей фамильярностью. Я хочу убить ее.

Мне кажется, его болезнь на время отступила. Иначе как еще можно объяснить его гиперактивность, юмор, блестящие лукавые глаза? Если это так, то я очень за него рада. Но мне кажется, этот период у него скоро закончится. А пока что он раскрепощается потихоньку.

Среда

У меня у самой уже едет крыша. Я умышленно мистифицирую его личность, не понимая, зачем. Мне хочется побыть детективом, который охотится на опасного психа. Но объект начал вести себя так, что все мои теории рушатся. Меня не покидает ощущение, что он делает все это специально. К чему этот свитер с оленями, надетый на светлую рубашку, эти его натянутые улыбки и фальшивые фразы? Ведь это не он. Он притворяется, он водит всех за нос! Но, обрадованные такой переменой, вокруг него начинают скапливаться люди, те самые люди, что унижали и презирали его, теперь они не прочь утолить свой праздный интерес и первыми подружиться с темной лошадкой. Они топчутся около него, заискивающе улыбаясь, и квохчут, словно курицы-наседки. Я не могу смотреть на эту бутафорию, меня тошнит.

Каждый день я перебирала справочники в поисках психической болезни, которая могла бы подойти по симптоматике к поведению моего объекта. Но как только я увидела, что объект стал вливаться в коллектив, рассказывать о себе, строить дружелюбные рожи – у меня пропало всякое желание иметь с ним дело. Я так хотела помочь ему, тогда, в самом начале, когда его никто не любил и не принимал, потому что видела, как ему тяжело в нашем обществе. А теперь я вижу, как он притворяется, и понимаю, что ему совсем не нужна моя помощь и поддержка. Он, может, и нездоров умом, однако самодостаточен. И – черт возьми – как меня бесят люди, которые теперь вьются вокруг него, как плющ по забору, пользуясь случаем подобраться к нему как можно ближе в личных целях. Как это унизительно! Я никогда бы так не поступила! И, самое главное и самое обидное, он подпускает их всех к себе! Невыносимо и отвратительно. Зачем ему это?

Понедельник

Прошло две недели. Рада сообщить, что все вернулось на круги своя. Представление закончилось так же резко, как и началось, процесс вливания в коллектив в непонятный момент отчего-то нарушился и надломился, произошло несколько конфликтов, и теперь объект снова сам по себе. Он стал еще более мрачен, чем раньше. Перестал носить рубашки и свитера, теперь только старые добрые черные брюки, черные майки, темные водолазки и худи с глубоким капюшоном.

Рада без памяти слышать на парах его рычащий кашель, звон падающего на пол термоса, шелест перебираемых таблеток. Снова с ним никто не общается, и снова меня начинает тянуть к нему, как спутник на орбиту Сатурна. Я с новой силой и обновленным стремлением докопаться до истины стала перебирать психические справочники и читать медицинские статьи. Единственное, что меня гложет до сих пор – зачем он пытался стать частью нас? Неужели думал, что это у него и правда получится? Или это был его личный эксперимент? Или просто акт драматургии.