Мерцающие

Она долго молчала.

– Он вернется. Думаю, он просто сбился с пути.

* * *

– Заходи.

Джереми сидел за столом перед развалом бумаг.

Я все утро думал, что ему скажу, но сейчас не знал, с чего начать.

– Думаю, что-то случилось, – начал я.

Джереми отложил ручку.

– Ты о чем?

– С Сатвиком. Никто не может с ним связаться, телефон переключен на голосовую почту.

– Ты говорил с его женой?

– Вчера вечером – она тоже не может дозвониться. Она волнуется.

– Он часто вот так пропадал с радара?

– Бывало, на несколько дней, но он обычно отвечал на звонки.

– На мои – нет, – с досадой бросил Джереми. – Ты знаешь, над чем он работал?

– Он высылал отчеты факсом.

– О себе я этого сказать не могу. Не люблю, когда меня держат в потемках.

– Я думал, он тебе докладывается.

– Ни о чем он не докладывался. Попросил несколько дней за свой счет для «разведки нового направления» – кажется, он так выразился, – но это было довольно давно. Он должен был уже вернуться.

– В том-то и дело – у нас нет с ним связи. И, как я слышал, опять пришло угрожающее письмо?

Джереми отмахнулся:

– Письма, имейлы. Бывает иногда. – Открыв ящик стола, он вытащил пачку конвертов и толкнул ко мне через стол. – Группа Роббинса воистину открыла банку с червями. Роббинс выкрутился, а нас теперь дергают с обеих сторон.

Я взял пачку, перелистал несколько писем. Странная смесь. Длинные рукописные послания и короткие угрожающие декларации. Короткие были популярнее.

«Надеюсь, у вас хорошая страховка».

Ты в полицию обращался?

– И не раз. Бо́льшая часть писем не содержит угрозы действием, а в тех немногих, где она есть, почему-то нет обратного адреса. Но полиция ими занимается.

Я перебрал еще несколько писем, куда более удивительных. То красный маркер, то аккуратная печать. А в последнем вроде бы вовсе не было угрозы.

«Берегитесь мерцающих».

Я вернул конверты.

– Не нравится мне, что о Сатвике никто не знает. Как ты думаешь, не подать ли заявление?

– Заявление? – Он поднял бровь. – Заявление о пропаже?

– Ну да.

– Думаю, пока рано. Во всяком случае, для нас. Если жена захочет, это ей решать, но я бы не спешил с выводами.

Джереми снова взялся за перо.

Это было в его характере. Я его знал. Джереми никогда не рассматривал наихудших вариантов. Они не укладывались у него в голове.

– Он мог потерять телефон, – предположил Джереми. – Объявится… а когда объявится, заставь его позвонить мне.

– Хорошо. – Я уже уходил, но задержался в дверях. – Еще одно. Кое-что меня беспокоит. Те двое, с которыми ты нам устроил ужин. Брайтон и Боаз, помнишь?

– Да, я же хотел тебя о них спросить.

– Что ты о них знаешь?

– Они занимаются каким-то спонсированием. Вроде бы со связями.

– Спонсированием? – В определенных кругах это волшебное слово. Слово, открывающее все двери. Неудивительно, что им удался этот фокус с рестораном.

– Состоят в каком-то научном комитете, – продолжал Джереми. – По крайней мере так нам сказали их люди. А что, что-то случилось?

– Брайтон произнес одну фразу: «Вы так говорите, будто есть только два варианта». Думаю, они что-то знали об опыте Роббинса.

– Что знали?

– Что он получит не тот результат, которого ждал.

– Откуда им было знать? – озадачился Джереми.

– Без понятия.

Я повернулся к двери и уже взялся за ручку, когда он сказал: «Если Сатвик позвонит и с ним что-то случилось, дай мне знать. Что бы там ни было».

* * *

После заката я набрал номер. Забивала взял трубку со второго звонка.

– Нет, – ответил он, – ничего не слышно.

Я передал ему, что Джереми сказал о Сатвике и о нашем банкете на симпозиуме.

– Мне это не нравится.

Я поразмыслил.

– У тебя есть связи в деловых кругах?

– Есть.

– Окажи услугу. Я сейчас несколько дней буду занят. Попробуй разузнать что-нибудь о Брайтоне с Боазом. И что там они спонсируют.

– Думаешь, они как-то связны с Сатвиком? – недоверчиво спросил он.

– Не знаю. Но они хорошо покопались в моем прошлом. Хочу ответить тем же.

20

К границе штатов Сатвик подъехал в темноте. Он опустил окно, подставил лицо ветру.

С трассы 93 на 89. Через холмы в Вермонт, за Уайт-ривер, и снова через мост, по зигзагам шоссе, пересекающимся на равнине. Он ехал в поля. От городов. От лаборатории.

Так могло быть. Это я мог себе представить.

У Сатвика полный багажник оборудования. Камнем на шее. Возможно, он устал от экспериментов, устал писать отчеты. Устал гоняться за тем, чего и быть не может: за теми, кто среди нас, но не мы. На сиденье рядом с ним звонил телефон. От звонков он тоже устал. Не обращал внимания.

Остались только ветер, темнота и белые полосы на шоссе.

Я старался в это поверить.

Сатвик вырвался на волю. Отступил.

Может быть, он соскучился по логической простоте вентильных матриц. Или устал от вопросов без ответа. Или все дело в том мальчике. Последняя соломинка. Мальчик из Нью-Йорка – тот, что его выследил.

«Один знает».