Мерцание

Оно снова мерцало. Патрик утверждал, что все сведения о мире, включая пространство и время — это информация, простой набор нулей и единиц. На возражения Ребекки: «Но ведь обмен информацией — это фишка человечества», он закатывал глаза и пускался в занудные объяснения: «Все, от простейших до динозавров, получали информацию о воде, еде и опасности непосредственно из окружающей среды». А затем принимал чрезвычайно деловой вид и добавлял: «Как, по-твоему, тирекс узнал, что у него короткие лапки? Просто однажды его товарищ поперхнулся динозавром поменьше, а наш тирекс не смог похлопать его спине». Вот из-за таких шуток Патрика перестали воспринимать всерьёз.

— С вас двадцать пять долларов. — Убер затормозил на окраине крохотного городка. Ребекка и не заметила, как пролетели два часа в пути.

— Это же чистый грабеж, — принялась ворчать она, одну за другой извлекая купюры разной степени потрёпанности из карманов, как пьяный фокусник.

— Мадам, это Пукипси. Скажите спасибо, что я вообще согласился тащиться сюда.

— Спасибо…

— А что это за здание? — Водитель кивнул на притихший в конце аллеи двухэтажный дом, облицованный белым мрамором.

— Научная лаборатория. — Ребекка не без самодовольства отметила, что на втором этаже, в «обиталище» Патрика, горит свет. Попался, паразит!

— Засекреченная? — оживился водитель.

— Нет, нисколечко.

— Эх, жаль. Было бы что рассказать детям. Они, знаете, любят всякие загадки. Пришельцы, все дела… Дети — такие дети.

— Пришельцы? В Пукипси? — Ребекка фыркнула, маскируя своё волнение, хотя при слове «дети» её плечи непроизвольно дёрнулись.

— Ну, всякое бывает.

Иногда пространство начинало мерцать. Стоило только заметить. Сознание людей формировалось не одно поколение, впитывая и перерабатывая важные сведения: трава зелёная, дождь мокрый, солнце встаёт на востоке, а яблоки… на вкус, как яблоки. Но если присмотреться, прислушаться, копнуть чуть глубже, можно было заметить, как быстро передаётся информация. Ты думаешь о чём-то, и оно тут же является «во плоти»: случайная песня в плейлисте, обрывок фразы, разговор с водителем «Убер», рекламный щит, одинаковая одежда. Кто-то называл это «знаками». Патрик — мерцанием.

Ребекка вспомнила недавний визит к врачу. Доктор Фог опоздал на приём. Весь день дождь то шёл, то прекращался. Рассыпаясь в тысяче извинений, вымокший с головы до ног доктор Фог ворвался в кабинет, где его уже ожидала Ребекка, небрежно бросил на подоконник длинный бежевый плащ и чёрную кепку — так спешил поделиться отличными новостями. Ребекка молча слушала доктора и не могла оторвать взгляд от лужи, которая тут же образовалась на полу, рядом с мокрой одеждой. О, как бы это взбесило Патрика! Он ненавидел беспорядок.

Дверь в аппаратную была открыта. Ребекка осторожно заглянула внутрь: Патрик мог заработаться и уснуть, где угодно, даже на полу, между стеллажами с десятками оптических приборов. Свет не горел. Ребекка пощёлкала выключателем, но ничего не произошло — наверняка перегорела лампочка. В окно заглядывала луна. Её сияния хватило, чтобы осмотреть всю комнату. Приборы, похожие на фотоаппараты, сверкали линзами, выстроившись на полках в ряд, миллиметр к миллиметру.

«Как, по-твоему, электрон в Церне узнаёт, что его собрата в Оксфорде только что измерили?» — Патрик нарезал круги в гостиной, всегда по одной траектории, размышляя вслух. Ребекка пожимала плечами: «Не знаю, они общаются?» «Да, но как быть с расстоянием… Ничто не может быть быстрее скорости света». «Почему?» «Потому что иначе весь мир полетит к чертям, Бекс. Потому что… мы так решили. Потому что должен быть порядок». Патрик замер. Его глаза снова заблестели: «А если нет никакого расстояния?» «Как это возможно?» «Так, Бекс. Всё, что мы видим, наше пространство, даже чёртова обозримая вселенная… простой механизм выживания. Мы придумали это, чтобы придать своему существованию смысл, упорядочить его». «Но что-то же существует… и откуда тогда взялись мы? Сознание, способное придумать всё это». «Не знаю, Бекс. Квантовые флуктуации? Компьютерная симуляция? Рука Бога? Не знаю, но очень хочу узнать…»

Эти приборы… Патрик бросил все силы на изобретение аппарата, способного запечатлеть реальность такой, какая она есть. Реальность Ребекки была сущим кошмаром. Она скучала по работе, друзьям, родителям, и не могла завести даже долбанного ребёнка, чтобы занять себя хоть чем-то, пока Патрик занимался подтверждением своей гипотезы. Ребекка страдала. Сбегала в Нью-Йорк по любому поводу, заливаться отменным виски, но не говорила ни слова. Наверное, потому что с детства привыкла развлекать себя сама.

В конце длинного коридора маяком надежды сияла другая комната. Потерпев сокрушительное поражение на ниве оптики, Патрик ударился в компьютерную симуляцию. Ребекка не знала, что именно он пытается воссоздать, просиживая вечера за расчётами, она лишь настраивала оборудование. Пронзительная тишина поглощала её шаги.