Мерцание «Призрака»: лик смерти

Она знала, что номер уже был внимательно осмотрен на всякий случай на наличие разного вида «жучков», «закладок», микрофонов и камер, которыми так любили пользоваться оперативник резидентуры ЦРУ и члены французской разведки.

Синьорина де Монтенье взяла в руки пальто и повесила его в шкаф. Устало вздохнув, Аделина села на диван и, взяв в руки стакан с минеральной водой, допила её. Времени ещё было много, и синьорина де Монтенье прилегла и закрыла глаза, выключив торшер.

Сицилия. Неподалёку от Палермо.

Ночь заканчивалась, плавно переходя в утро, поднимая на горизонте солнце, освещающее Сицилию. На какое-то мгновение Льюису показалось, что жизнь на самом деле совсем другая, нежели та, какую когда-то выбрал себе Говард.

Он продолжал стоять на небольшом холме и смотреть вдаль, где морской пейзаж простирался на многие километры, уходя дальше в Средиземное море.

Льюис хотел верить, что где-то его ждёт такая же умиротворённая даль, где навсегда бы потерялись его тревоги, страхи и его воспоминания.

Солнечное зарево постепенно освещало церковь, которая купалась в лучах ярко-красного солнца. Говард понимал, что не скоро увидит такое великолепие. Впереди их ждал Рим и Ватикан, но до него пока были километры пути и часы времени. Того времени, которое меняло абсолютно всё, но не меняло самого Льюиса, давая ему возможность помнить о прошлом и вспоминать все, чего хотелось бы раз и навсегда забыть!

Говард сделал два шага вперёд и медленно стал спускаться с холма, желая побольше оставить в своей памяти того природного великолепия, которое было перед его глазами.

Ноги послушно слушались его, продолжая медленный спуск и оказавшись на ровной песчано-каменистой земле, он направился к церкви.

На парковке было пусто, но какая-то нервозность продолжала одолевать Льюиса, закрадываясь в его мыслях сигналом опасности. Он не понимал, откуда это, но знал, что всё это не просто так и чего-то необходимо опасаться. Но чего? Ответа на этот вопрос Говард не знал. Он зашёл в церковь и пройдя немного по центральному проходу, присел на скамейку и обратил свой взгляд на алтарь, где помимо большого Святого Распятия стояли статуи Девы Марии и ангелов. Льюис опустил на мгновение веки и задумался, пытаясь начинать молиться. Однако это у него никак не получалось. Он не знал, как грешник мог молиться, ведь его грех был нескончаемым, а следовательно, не могло быть и прощения. Хотя что могло значить для него прощение, если снова придётся рано или поздно согрешить!

Колона из четырёх чёрных внедорожников «БМВ» продолжала ехать по извилистой и петлявшей по холмам дороге. Словно какой-то непонятный серпантин вёл их вдаль, показывая вдалеке крест на куполе церквушки. Колона продолжала приближаться к ней, постепенно притормаживая, а потом остановившись вовсе.

Из одного внедорожника вышел наёмник на лацкане чёрного плаща которого блестел значок с головой дракона, державшего в пасти земной шар. Он быстро вскарабкался по холму и, остановившись наверху, достал из кармана плаща небольшой бинокль и взглянул на красивейшую панораму, которая простиралась перед ним. На берегу моря неподалёку стояла церквушка, на парковке которой было буквально пара машин, и всё было окутано тишиной и всплесками набегающей на песчаный берег морской волны.

За ним на холмы с обоих сторон дороги быстро поднялись двое снайперов, принявшихся размещать огневые снайперские точки так, чтобы простреливать всю территорию около церквушки. Они расчехлили снайперские винтовки «Баррет» и навинтили на стволы винтовок глушители.

Наёмник убрал обратно в карман небольшой бинокль и стал спускаться по склону вниз к дороге. Над холмами зависла гробовая тишина.

Мелодичность мгновений. Журчание ручья где-то в Шотландии, узнаваемый голос отца звали Льюиса куда-то вглубь его воспоминаний. Они часто ездили под Эдинбург с целью приблизиться как можно ближе к дикой природе, свежему воздуху и к друг другу. Они оставляли машину где-нибудь на парковке и шли по холмам, устеленными ковром сочной зелёной травы, любуюсь морем и обрывами, с которых смотрели вдаль, будто пытаясь найти там для себя что-то такое важное и такое простое, что всё это было сложно объяснить простым человеческим языком…

Эти воспоминания продолжали звать Говарда всё ближе и ближе к себе, словно, казалось, что конец уже совсем рядом, и они с отцом будут снова вместе, но только уже на небесах.

Небеса… Простые разрывистые облака… Морская даль… Всё это продолжало неумолимо звать к себе…

Льюис открыл глаза и снова очутился на скамейке в церкви, смотря на Святое Распятие на алтаре. В церковь продолжали приходить прихожане отца Массимо, шедшие к нему на исповедь в это раннее утро и для того чтобы спокойно и уединённо помолиться.

Говард с пониманием смотрел на них и даже с какой-то завистью! Они могли исповедаться! Покаяться в своих грехах и получить прощение, дарованное им Господом! Всё это было недоступно и бессмысленно для Льюиса. Его искупление было где-то там… Вдалеке… Где жизнь встречается со смертью и начинается непримиримый бой!