Мерцание тумана

– Молодец, мой упрямец! – шепчет ему Фатима и ласково гладит его щеку.

Поскольку ее слова явно предназначались только для его ушей, я притворяюсь, будто ничего не слышала. И все же мне интересно, что они означают и что Фатима имела в виду. Что мы с Яспером снова вместе? Недавно он признался, что его семью наше расставание шокировало.

– Почему упрямец? – спрашивает Яспер обычным голосом и в недоумении смотрит на нее.

– Потому что ты был идиотом. Теперь я могу открыто об этом заявить. – Ответ Фатимы звучит настолько сухо, что мне трудно сдержать улыбку.

– И ты решила сообщить мне об этом сейчас, в присутствии моей девушки? Что ж, спасибо.

Я хихикаю, но плотно сжимаю губы и замолкаю, а Вера поддерживает свою сестру:

– Ну, она хотя бы сказала, что ты был идиотом. А не что ты им являешься.

– Да, да… конечно. – Яспер, словно сдаваясь, поднимает руки. – Признаю, виновен. Ну что, суд окончен? Мы можем, наконец, начать есть?

Мы хохочем так, что наш смех заполняет весь коридор. И мое сердце.

– Тогда идите сюда! – Вера ведет нас в просторную кухню-гостиную, где я помогаю накрыть на стол. Как и раньше, когда я по воскресеньям приезжала сюда обедать после футбольного матча Яспера, мы становимся в ряд, который начинается с Веры у кухонного шкафа и заканчивается мною у обеденного стола. Она одну за другой передает тарелки, столовые приборы и стаканы Фатиме, Фатима – Ясперу, а Яспер мне. Я, так сказать, отвечаю за то, чтобы все стояло на своих местах.

– Готово! – почти с гордостью произношу я, поставив последний стакан.

Вскоре мы все сидим за столом, перед нами дымящаяся овощная запеканка. Ощущение такое, будто я никуда не уезжала. Я ждала, что они закидают меня вопросами, и подготовила ответы. О том, как продолжится моя учеба, хорошо ли я обустроилась в Германии и как провела время в ЛА. Особенно я боялась этого вопроса. Как оказалось, зря. Беседа идет совершенно естественно, и у меня ни разу не возникает ощущения, что меня допрашивают. ЛА вообще не упоминается, что связано либо с тактичностью двух женщин, либо с Яспером. Не удивлюсь, если он попросил их избегать определенных тем. Потому что как бы мне ни помогали записи в моем новом блоге и обмен опытом и переживаниями с другими пострадавшими… я до сих пор в процессе выздоровления. И исцеление не идет линейно, а напоминает синусоидальную кривую с максимумами и минимумами.

Но сегодня хороший… нет, идеальный день. Один из многих с тех пор, как я заново обрела себя и Яспера. Я чувствую себя освобожденной, отчасти из-за того, что десять дней назад полицейским удалось поймать Дэниела, того парня, который собирался подлить мне в баре наркотик. Сначала мое заявление отклонили, поскольку установить личность преступника не удалось, но в конце концов его взяли с поличным в баре Гамбурга. А поскольку мое дело еще находилось в системе, расследование возобновили. К счастью, с женщиной, которую он пытался одурманить, ничего не случилось. Абсурдно, но именно по этой причине он, скорее всего, получит только условный срок.

Глупость, верно?

Тем не менее я испытала облегчение и счастлива, что пошла тогда в полицию. Моя смелость была вознаграждена.

Я смотрю на сидящих рядом людей, на их счастливые лица и осознанно воспринимаю этот момент. Прислушиваюсь к смеху, звону столовых приборов по опустошаемым и вновь наполняемым тарелкам. Я съела слишком много и тайком под столом расстегиваю пуговицу на джинсах. Яспер замечает это и улыбается.

Когда Фатима в третий раз собирается дать мне добавку, я решительно отмахиваюсь.

– О боже! Я лопну, если сейчас же не прекращу есть. Это невероятно вкусно, Фатима. Но я больше не могу.

– Точно? – продолжает настаивать она.

Я виновато гримасничаю и киваю.

– Кстати, мама напекла булочек с корицей, – сообщает мне Яспер.

– И ты только сейчас мне об этом говоришь? – Я смотрю на него с притворным возмущением. – Если бы я знала, я бы ограничилась одной порцией запеканки.

Вера смеется.

– Как хорошо, что существует такое замечательное изобретение, как пластиковый контейнер. Я чуть позже упакую вам несколько булочек, хорошо?

– Тогда, пожалуйста, в два разных контейнера. Один для Оби, один для меня. Иначе мне опять ничего не достанется.

– Эй! Ты это о чем?!

Хотя ямочки на щетинистых щеках Яспера показывают, что он меня дразнит, за это смелое заявление он все равно зарабатывает шлепок по руке. Такой нежный, что он его, скорее всего, даже не чувствует.

Через три часа Вера вручает нам два пластиковых контейнера. Большой для меня и маленький для Яспера. У него такое лицо, что я не могу сдержаться и хохочу. Он похож на обиженного щенка или на облитого водой пуделя. У меня не остается другого выхода, кроме как пообещать ему, что мы поделим булочки пополам.

По дороге на автобусную остановку мне приходит в голову мысль заглянуть к Лео. Она на некоторое время вернулась в Люнебург, чтобы побыть рядом с Тедди после его несчастного случая. Он для нее что-то вроде отца, и авария стала для нее шоком. Как и для нас с Лисой.

Я останавливаюсь и достаю телефон.