Мерцание золота

— Магомед! — позвал Ахмед.

К столику подскочил помощник Цадатова и помог ему подняться.

«У них тут все Магомеды или есть и другие имена?» — подумал я.

— Есть, — сказал Ахмед. — Это Ибрагим, тоже помощник.

Человек, как две капли воды похожий на Магомеда, помахал мне рукой.

— У тебя помощник есть? — встревожился Ахмед.

— Есть, — сказал я.

— Хорошо, — успокоился классик. — Завтра он тебя ко мне привезет, и мы все решим. Устал сегодня.

Что ж, завтра так завтра. Шумит море, над головой сияют крупные звезды, пахнет акация — куда торопиться?

— Поживи еще, — кивнул Цадатов. — Махачкала хороший город. Не хуже, чем Гуниб или Москва.

«Гуниб, кажется, был последним оплотом Шамиля? — вспомнил я. — А в Москве у каждого из нас по квартире. Проживем как-нибудь».

В гостиницу я снова поехал на машине Магомеда-министра. По дороге он поведал, что недавно едва не стал жертвой террористического акта.

— Выхожу из подъезда, меня вот эта машина ждет, — похлопал он рукой по сиденью, — у двери меня опережает девочка, в школу торопится. Я ее пропустил — и вдруг взрыв. Меня чуть-чуть ранило, девочку нет. Жизнь мне спасла!

В Махачкале я уже почти ничему не удивлялся, но эта история все же выходила за рамки обычной.

— Кто на вас охотится? — после паузы спросил я.

— Враги, — вздохнул Магомед. — Здесь у нас много врагов.

— Ваххабиты?

— И эти тоже, — отвернулся от меня и стал смотреть в окно министр.

Чувствовалось, разговор ему был неприятен. Но ведь не я его начинал.

Магомед-охранник, сидевший рядом со мной, пощупал кобуру под мышкой.

Когда-нибудь на Кавказе воцарится спокойствие? Или он останется пороховой бочкой на все времена?

С этой мыслью я вошел в гостиницу. За мной по пятам следовал Магомед. У нас были соседние номера, и я теперь понимал почему.

5

Я сел в машину и по привычке включил радио.

«В Махачкале в результате террористического акта погиб министр информации и национальных отношений…» — услышал я голос диктора.

— Ничего себе! — нажал я на тормоз. — Неужели Магомед?

Информацию о теракте передавали по всем новостным каналам, и мои сомнения отпали. Враги все-таки достали Магомеда.

В издательстве уже была практически закончена работа над собранием сочинений Цадатова. Я принес оригинал-макет первого тома на подпись Вепсову.

— Все в порядке? — взял он в руки титульный лист.

— Надеюсь, — посмотрел я на Тима.

Кот даже не открыл глаз. Если Тим дает добро, значит, действительно все в порядке.

— Выйдет восьмой том, — сказал директор, — придется снова ехать в Махачкалу.

— Зачем? — спросил я.

Кажется, я уже задавал этот вопрос перед первой поездкой.

— Вручать руководству республики! — поднял вверх короткий указательный палец Вепсов. — Может быть, я и сам поеду.

Я с сомнением посмотрел на него. Из своего кабинета он выбирался лишь в исключительных случаях. Бывало, и ночевал в комнатке за сценой. Впрочем, восьмитомник Цадатова вполне тянул на исключительный случай.

В Махачкалу мы все-таки полетели вдвоем, причем из вип-персоны я мгновенно превратился в носильщика.

«Хорошо, не в охранника, — думал я, сгибаясь под тяжестью упаковок с книгами. — Сейчас и не вспомню, как заряжается пистолет».

В махачкалинском аэропорту нас встретил Сулейман, который в предыдущий мой приезд был первым заместителем погибшего Магомеда.

— Теперь ты министр? — спросил я его.

— Нет, остаюсь замом. Вот он министр, — показал Сулейман на молодого человека.

— Заур, — представился тот.

Я посмотрел на Сулеймана. Он не выглядел расстроенным или обиженным, наоборот, улыбался как жених на свадьбе. «Странно, — подумал я. — Если бы в Москве или Минске первого заместителя не назначили министром на место ушедшего, он бы застрелился или хотя бы написал заявление об увольнении».

— Пусть работает, — сказал Сулейман. — Молодым надо дорогу давать. Ахмед в больнице, сейчас поедем к нему.

— Да, езжайте, у меня, к сожалению, дела, — сказал Заур.

Я вспомнил, что и у предыдущего министра были дела.

В больнице на входе стояли милиционеры с автоматами.

— Не положено, — сказал старший из них, когда мы попытались пройти внутрь.

— Сейчас, — достал из кармана мобильник Сулейман. — Пусть сам Ахмед скажет.

Он передал телефон милиционеру. Тот с недовольным видом выслушал длинную тираду Цадатова.

— Проходите, — посторонился милиционер, — только ненадолго. Этот с вами?

Он показал на Вепсова.

— С нами, — сказал я.

Вепсов дернулся, но ничего не сказал.

Ахмед бережно принял из моих рук подарочную коробку с восьмитомником. Чувствовалось, она не была для него тяжела.

— Наконец-то у меня появилось настоящее удостоверение личности, — сказал он. — Картинки хорошие?

— Лучший художник рисовал, — обиделся я.

— Если бы у другого поэта вышло такое собрание сочинений, — обвел взглядом своих гостей классик, — я бы ему позавидовал!

Все зааплодировали. Я с облегчением вздохнул: книги были одобрены на высшем уровне.

— Завтра в двенадцать ждет председатель Госсовета, — напомнил Сулейман.

— Мне нельзя, но я там буду! Ты будешь? — хлопнул меня по плечу Ахмед.

— Обязательно, — сказал я. — И вот он тоже.

Я показал на Вепсова. Тот дернулся и опять ничего не сказал.