Мерцание золотых огней

- Это у нас здорово, - с улыбкой поправила его Юля. - Ну, ты сегодня опять сражался с бандитами? Знаешь, я уже стала волно ваться за тебя.

Она и вправду волновалась, когда он уезжал на службу. По тому что сейчас он был очень нужен ей, слишком много было свя зано с ним.

- Да, все нормально, - Иваненко пренебрежительно махнул ру кой. Сражаться - дело нехитрое. Сложнее выследить, взять с по личным, доказать вину. А ты как себя чувствуешь? Нога не беспо коит?

- Немножко. Я тут повесила шторы, прилегла на диван и, знаешь, о чем подумала?

- Расскажи. Но вначале я тебя отчитаю. Почему ты, вредная девчонка, сама вешала шторы? У тебя нога больная, я же просил, подожди, вернусь - все сделаю.

- Да мне уже не терпелось посмотреть, угадала я с расцвет кой или нет. Представляешь, угадала! Так хорошо получилось, прямо смотреть приятно.

- А мне на тебя приятно смотреть, - Иваненко обнял её, жад но поцеловал. - Ты способна украсить не только эту комнату, но и Георгиевский зал в Кремле.

- В Кремль меня пока что не приглашают, - засмеялась Юля. Что ни говори, а приятно слышать такое. - Приходится украшать эту комнату... шторами!

- Юля, ты хотела рассказать, о чем раздумывала тут без ме ня?

- А! Ни о чем. Просто лежала и думала, как хорошо просто лежать и ни о чем не думать, - она снова засмеялась, больно уж мудреная фраза получилась. И сама в ней запуталась.

- Ну и прекрасно, Юлька! А я тебе тоже хотел кое-что ска зать. Есть новости для тебя.

- Говори скорее! А то вдруг забудешь.

- Даже две новости. Но одна - очень важная. Ты даже не представляешь себе, какая важная!

- Говори, ну говори же, Саня!

- Сперва новость просто важная. Сегодня я снова допрашивал Колготина. Он дал показания, где нет ни слова о тебе. Посидел пару дней в камере с отпетыми рецидивистами и понял, что в его ситуации лучше не... не... - он запнулся, подыскивая выражение, приемлимое для любимой девушки. - Не выделываться. К тому же я доходчиво растолковал, что, во-первых, за сговор с целью ограб ления ему дадут больше, во-вторых, ты выступишь в суде и расс кажешь, как он издевался, вряд ли это понравится судьям. И в третьих, при обыске мы обнаружили, что он замышлял убить тебя, дабы избавиться от свидетеля его преступления. А если признает ся, что сам выследил Лаврентьева, сам решил его ограбить, пото му что есть было нечего, глядишь, и разжалобит суд. Год-другой получит.

- Это важно для меня?

- Скорее, для меня.

- Когда же ты скажешь, что очень важно для меня? - топнула ногой Юля. - Я жду-жду, уже прямо терпения нет.

- А покормишь?

- Посмотрю, что это за новость. Если и вправду важная, и покормлю, и напою, и спать уложу на чистые простыни. Ну говори же, говори, Саня! - она дернула его за рукав куртки.

- Не скажу, - улыбнулся Иваненко.

- Как это?! - удивилась Юля.

- Об этом и говорить нечего, - он достал из кармана листок бумаги и протянул Юле. - Возьми, и все сама поймешь.

Юля взяла листок посмотрела на семь цифр и пожала плечами.

- Похоже, номер телефона, - она подняла на Саню непонимаю щий взгляд. - Ну и что?

- Позвони, узнаешь.

- Что узнаю?

- Ну хорошо, - сжалился Иваненко. - Ох, какая же ты недогад ливая, Юлька! Это телефон твоей матери. Она живет на даче, на Рублево-Успенском шоссе под Москвой. Сейчас она там. Не в Ита лии, а под Москвой. Ты можешь хоть сейчас поговорить с Раисой Федоровной Омельченко.

- Правда?.. - Юля замерла, глядя на Иваненко широко раскры тыми глазами. Не верилось, что все-таки она нашла мать.

- Ты что, Юлька, не веришь?

- Спасибо, Саня... - она поцеловала его в щеку, взглянула на синие цифры и покачала головой. - И верю и не верю... И страшно. Вот сейчас позвоню, а она скажет: не знаю тебя, и знать не хочу! Тогда что? Возвращаться в Ростов нельзя, оста ваться в этой квартире не хочу.... Страшно, Саня.

- Ты не бойся, Юлька! Давай, корми меня, а потом что-ни будь придумаем. Кстати, я тут продуктов купил, может быть, уст роим праздничный стол?

- Устроим, - улыбнулась Юля. Одной рукой она подхватила сум ку, другой взяла под руку Иваненко и направилась на кухню.

Прошло полчаса, как они сидели за столом, и все это время Юля напряженно думала о том, как позвонит матери, что скажет. Что услышит в ответ? Кусок не лез в горло, а от водки, которую принес Иваненко, Юля отказалась. И даже рассердилась.

- Ты что, Саня, каждый день собираешься пить?

- Если понемногу, это даже полезно для здоровья, - стал оп равдываться Иваненко.

- Всегда так бывает, сперва понемногу, а потом, оглянуться не успеешь - уже алкоголик. Уж я-то знаю, видела, как отец ка тился... к пропасти.

- Что делать, Юля, - вздохнул Иваненко. - Время такое, сплошные стрессы. А водка дешевая. Девять тысяч, это же сколько будет на старые деньги? Метро - полторы тысячи, а раньше было - пятак. Значит, вместо бутылки водки можно шесть раз в метро прокатиться. Юлька, ты только подумай, шесть раз в метро! Это раньше стоило тридцать копеек. Ты представляешь? Тридцать копе ек стоит бутылка водки! Как "Буратино" при советской власти. А ещё говорят, что мы плохо живем.