Мертва для тебя

Мать продала свою душу за то, чтобы Густав стал настоящим шведом. Она хотела ему добра, это он понимает, но все равно он тот, кто он есть. Несмотря на все запреты родителей, Густав тайком работал на Асифа и его подельников вышибалой на входе в их кабаки и ночные клубы. Тогда ему казалось, что это делает его значимым. Ему было хорошо там. Он мог пропустить цыпочек, которые хотели тусоваться, хотя были слишком молоды для клубов. Надо было матери позволить ему пойти по этой дорожке. Если бы она позволила ему гордиться своим происхождением и тем, кем он был, ни хрена бы не случилось из того, что происходит сейчас.

– Все не так просто. Я находился в отчаянном положении, мне нужно было взять в долг.

Глаза Хасибы снова темнеют, и Густаву стыдно, как проштрафившемуся сопляку. Он изгадил все, за что боролась мать.

– Прости…

– Тс-с-с. Я продала квартиру, – жестко говорит Хасиба.

– Что ты сказала?

– Ты получишь деньги и сможешь вернуть долг Асифу, иначе «Семья» тебя убьет.

Она смотрит на Густава, словно он маленький мальчик.

– Но, мам…

Ему хочется провалиться сквозь землю.

– Мне все равно никогда не нравилось здесь жить. Я перееду к двоюродной сестре обратно в Росенгорд. Там я чувствую себя дома. Все документы подписаны. Дело сделано.

– Когда ты это сделала?

– В тот день, когда пропали девочки. Вот почему я не могла ответить, когда ты звонил. Я была у риелтора, и, да, я солгала тебе, что ездила к Раффи. Ужасное совпадение.

– Прости, я просто не знаю, что сказать.

Густав берет ее руки в свои, обнимает ее, на глазах у него выступают слезы.

– Прости, мама. Прости.

– Я каждую ночь плачу, Густав. Я скучаю по моим девочкам. Что я без них? Пустое место.

Густав вытирает щеки и крепче обнимает маму.

– Сынок, – говорит она и смотрит на него. – Раффи говорит, что девочки не у Асифа. Это не «Семья».

– Мам, не будь такой легковерной. Раффи понятия не имеет…

– Я верю ей, и ты тоже можешь ей верить.

Густав фыркает и хочет рассказать о звуке пилы из телефона, который громила Асифа сунул ему в ухо. Но он не может – это напугает ее до смерти. Мама проводит по его щекам своими сухими руками.

– Я знаю, что тебе жилось нелегко, когда ты был ребенком, твой отец бывал к тебе жесток, но…

– Я и пальцем не притронулся к девочкам, – отвечает Густав. – Как вообще ты могла такое подумать?

– Само собой, мой дорогой. Само собой. Я помню, когда Вильма только родилась и твоя жена не хотела ее видеть, ты и кормил, и укачивал малышку… Помнишь?

– Мама, прошу тебя, не надо.

Густав не в состоянии слушать всю эту чушь про Карро, хотя его мать, возможно, и была все это время права, считая жену его проклятием.

– Я просто хочу сказать, что она не та мать, которая нужна детям. Мои деньги не должны достаться Каролине, слышишь? Ты достаточно долго содержал ее.

– Обещаю, – говорит Густав.

Но он не может ей сказать, что деньги за квартиру – лишь капля в море и их не хватит даже заплатить проценты по его долгу «Семье».

– Ты не можешь пожить у меня несколько дней? Тебе здесь будет безопаснее. Я не хочу, чтобы ты находился рядом с Каролиной. Бог знает, на что способна эта женщина.

– Все будет хорошо, мам, – отвечает Густав, смахивая слезу.

Каролина

Чтобы избежать толпы журналистов и любопытных соседей, Лея проезжает через ворота и высаживает Каролину около дома. Открыв заднюю дверь, Лея оборачивается и очень серьезно произносит:

– Вам могут помочь, я могу договориться о вашей встрече с…

– Спасибо, не надо, – отвечает Каролина и выбирается из машины.

Всю короткую дорогу от управления Лея уговаривала Каролину обратиться к врачу по поводу раны на щеке, но та отказалась. Это всего лишь несчастный случай. Не более того.

– Окей. Вы знаете, как меня найти. Созвонимся завтра, – говорит Лея. – Постарайтесь выспаться.

– Непременно, – отвечает Каролина, закрывает дверь и идет к дому.

Свет нигде не горит, и вилла при лунном свете выглядит угрожающе. «Густава нет дома», – с облегчением думает Каролина. Она подходит к входной двери и вдруг слышит, как кто-то зовет ее шепотом. Вздрогнув, она испуганно оборачивается на голос, который кажется ей знакомым. Она смотрит на соседний участок.

– Я хотела поговорить с тобой, – шепчет соседка через забор.

Каролина всегда избегала эту тетку, которая, кажется, только и делает, что торчит у окна и шпионит за ними, пытаясь что-то вынюхать. Однако Каролина все же подходит к более низкой части забора, отделяющего их сад от соседского.

– Каролина, милая, как ты себя чувствуешь?

В темноте лицо соседки едва видно. Каролина пожимает плечами, уверенная, что на самом деле никому не интересно знать, какую боль она в себе носит.

– Я хотела тебе кое о чем рассказать.

Каролина оглядывается по сторонам. Ей кажется, что земля уходит у нее из-под ног, которые внезапно слабеют и подкашиваются.

– Да? О чем?

– Не знаю, важно ли это.

Каролине хочется сказать: «Давай уже, женщина, выкладывай». Она не уверена, что сможет сегодня выдержать еще какие-то плохие новости.