Мертва и опасна

– Так получилось. Мы говорили о моей профессии, и я упомянула открывающуюся выставку. И тут как раз позвонил твой отец. С новостями о твоем аресте. В общем, всё совпало. Так бывает. Иногда.

Изабелла усмехнулась и спросила:

– Куда вы меня везете?

– Отвезу тебя домой, когда соизволишь назвать адрес. В школу ты явно сегодня идти откажешься. Но сначала немного поболтаем, – я свернула на стоянку возле супермаркета.

– Зачем? – она посмотрела волком.

– Просто я вижу, что у тебя проблемы. И знаю, что… – я запнулась, стараясь подобрать правильные слова, чтобы всё не испортить. – Знаю, что тебе нелегко сейчас. И понимаю. Я сама рано осталась без мамы. А папы… папы не всегда понимают дочек. Особенно повзрослевших дочек.

Изабелла недовольно свела брови. Я видела в ее глазах борьбу. Она жаждала нагрубить и уйти. Но в то же время какая-то ее часть хотела остаться. Быть может, в глубине души моя дочь чувствовала, что я не посторонняя.

– Рон не понимает, что граффити тоже искусство, – проговорила Изабелла сердито. – Он вообще ничего не понимает.

– Рон? – переспросила я.

Она зовет приемного отца по имени? Не папой?

– Его жену я называла Натали, – отчеканила Изабелла, поняв причину удивления. – Она была хорошей. В общем и целом. Но я не их с Роном дочь.

– Знаю. Джефф говорил, что ты приемная.

– Что-то больно много он обо мне говорил, – Изабелла снова глянула с подозрением. – Вы же утверждаете, что едва знакомы.

– Это он сказал на выставке. После твоего ухода. Пытался объяснить твою… нелюдимость. Он опустил подробности. Я лишь поняла, что твои настоящие родители…

– Мертвы? – подсказала Изабелла и отвернулась. – Так и есть. Автомобильная авария.

Моя дочь в общем-то не лгала. Такова была легенда. Ее легенда.

Картрайт выяснил вчера, что до удочерения ее якобы звали Агнесс Донахи. Она жила в другом штате и переехала сюда с родителями за пару месяцев до аварии. Аварии, унесшей жизнь матери и отца. Так как другой родни у Агнесс не было, ей нашли приемных мать и отца. Шеф установил, что семья Донахи существовала. И попала в ДТП. Но, вероятно, погибли тогда не двое, а все трое. Имя Агнесс использовали, чтобы Изабелла Деларо навсегда прекратила существовать и превратилась в другую девочку.

– Мне жаль, – проговорила я тихо, стараясь, чтобы она поверила в мою искренность.

Изабелла лишь передернула плечами.

– Жизнь – боль.

Вот уж, действительно, подходящий ответ для проблемного подростка.

Хотелось так о многом ее спросить. Но я понимала, что лучше не лезть в душу. Рано.

– Почему ты пропускаешь школу? – задала я вопрос о насущном. – Рисовать на стенах можно и в другое время. А прогулы создадут тебе дополнительные проблемы.

– Плевать, – бросила Изабелла сердито, явно не обрадовавшись теме разговора. – Терпеть не могу школу.

Я удивилась. Ибо это была еще одна новость. Раньше дочке нравилось учиться, а педагоги ее любили и хвалили. Часто ставили в пример другим ученикам.

– У тебя проблемы с одноклассниками? – спросила я осторожно.

Мало ли. Подростки бывают очень злыми и отыгрываются на других, кто послабее.

– Вам-то какое дело?! – взвилась дочь, и я поняла, что попала в яблочко. В школе точно  не всё гладко. – Вы сказали, что отвезете меня домой. Так везите.  Я назову адрес.

– Хорошо, – я положила руки на руль. Но разговор не закончила. Просто решила, что пора перевести его на деловые рельсы. – Слушай, если тебе нравится граффити, я знаю, как решить проблему законности твоего хобби. У меня есть знакомый художник. Его зовут Люк. Он любит уличную живопись, но делает всё легально. Договаривается с властями. Получает разрешение на роспись стен возле пустырей или в районе складов. Иногда берет с собой кое-кого из молодежи. Все вместе творят до умопомрачения. А главное, без проблем.

Я видела, как меняется выражение лица дочери. В глазах загорелся неподдельный интерес. Она была не прочь присоединиться к группе.

– Я могу познакомить тебя с Люком. Если хочешь.

– Хочу, – призналась Изабелла. Чуточку с вызовом. Но на то она и подросток.

– Оставь свой номер.

– Говорите свой. Я сделаю дозвон.

Я продиктовала. Второй номер. Тайный. Тот, который знали лишь Картрайт, его парни и Стивен. Номер, о существовании которого не подозревал Джордан Холливелл.

…Кстати, о нем. О Холливелле.

Он позвонил через полчаса, когда я отвезла Изабеллу домой и поехала назад, не понимая, чего в душе больше: радости или грусти. Я не приняла звонок. Джордан, наверняка, успел побывать в студии и узнать, что съемка отменилась, а главное, что мое местонахождение неизвестно. Хвост-то попал в ДТП и упустил меня из виду. Джордан жаждал найти меня. Заполучить после долгого, в его понимании, ожидания. А я сейчас попросту не была готова не то, что с ним встретиться, даже поговорить. Мне требовалось время, чтобы отойти от общения с дочерью.