Мертвая бухта

Дом простой, без архитектурных изысков, но смотрелся основательно. И внутри все просто, но отделка полная, все комнаты обставлены недорогой, но добротной мебелью, причем в одном стиле. Комнат немного, но все просторные, светлые. И все равно я почему-то почувствовал себя здесь как в могиле. Может, потому что Сальников себя здесь заживо похоронил. Как и его жена – в своем доме у кладбища. Чудная семейка, а ситуация еще более странная.

В каминном зале стоял большой телевизор. Сальников его сразу же включил и вывел на экран изображения сразу со всех камер, все двенадцать секторов обзора.

– Здесь я должен был быть, когда эти появились, – сказал Сальников, с усталым видом усаживаясь на диван, – а я тебя ходил высматривал.

– Меня?!

– Видел я, как ты на море ходишь, рисковый ты мужик. А когда узнал, что Лика сбежала, сразу понял, что будет дальше.

– А со спины обязательно было заходить?

Я мрачно усмехнулся, представив, как Сальников перебрасывает через забор гранату. Ворота у него мощные, их бы даже не пошатнуло взрывом, а я бы в решето превратился.

– Да и не могу я здесь, – пожал он плечами.

– Ну да, к жене потянуло.

– Потянуло. А ты что, против?

– Лику не надо было трогать.

– Ну, ты же мою жену тронул.

– Даже пальцем не прикоснулся.

– Значит, хотел… И я твою Лику захотел… Жаль девчонку, не за понюх табака.

Сальников поднялся, полез в барный шкаф, достал оттуда бутылку виски, два стакана.

– Давай глотнем не чокаясь.

Осушив стакан, я испытал двойную горечь, но от повторения не отказался.

– Только не увлекайся, – сказал Сальников, кивком показав на экран. – Сейчас во все три глаза смотреть надо.

– Ты что-то про стволы говорил, – напомнил я.

– Это сейчас твое оружие, – снова кивнул он на экран и ушел, оставив меня наедине у телевизора.

Усаживаясь на диван, я озадаченно провел рукой по щеке. Уж не для того ли Сальников забрал меня с собой, чтобы я наблюдал за обстановкой вокруг дома?.. Хорошо, если так. Плохо, если он задумал что-то гораздо более коварное.

Что, если он собирался снова умереть? Для того же Катышева. Взорвет меня в своем доме, а мой труп выдаст за свой. Я еще не знал, как это технически возможно, но меня уже бросило в жар, и я рванул на кухню, откуда доносилось постукивание ножа.

Сальников стоял у разделочного стола и мелко нарезал колбасу. Держался он со спокойствием человека, которому нечего бояться, даже фартук не забыл надеть. А ведь его только что пытались убить. И еще его должна была потрясти смерть Лики, а ему хоть бы хны. Выпил за упокой, и как с гуся вода.

– Давай на место! – сказал он, с ожесточением глянув на меня.

Я кивнул, вернулся в зал, минут через десять Сальников принес мне яичницу с колбасой и серым, с отрубями, хлебом.

– Подкрепись немного. У нас на сегодня много дел.

Я решил воздержаться от еды: вдруг он добавил в пищу какого-нибудь дерьма, съем сейчас и вырублюсь, а в себя приду в горящем доме.

– Например?

– Лику похоронить. Завтра может быть уже поздно.

– Почему?

– Завтра нас здесь уже не должно быть. Катышев наверняка бросит все свои силы.

– А возможности у него большие, – согласился я, вспомнив, о чем говорила Марта.

– В том-то и проблема.

– Ты же вроде с ним договорился.

– Марта много чего не знает.

– Но, возможно, уже догадывается о том, что ты жив.

– Я сам скажу ей об этом. Если не убьют. По-настоящему.

– Ты бы мог сразу ей об этом сказать. Она бы все поняла. И жила бы у кладбища, изображая безутешную вдову.

– Вот она и живет у кладбища, – усмехнулся Сальников.

– И все про тебя знает?

– Да.

– Ты же говорил, что нет.

– В том-то и дело, что я могу сказать как «да», так и «нет»… Нельзя верить людям на слово.

– Ну зачем же обобщать?.. Нельзя верить тебе.

– Это тебе нельзя верить. Откуда я знаю, что у тебя с Мартей ничего не было?

– И быть не могло. Я не думал, что женщина способна так любить…

– Женщина способна на все. И любить, и предавать… И любить предавая. И предавать любя… Или ты со мной не согласен?

– Марта тебя не предавала.

– Ты в этом уверен?

– Я уверен в себе. А веришь ты мне или нет, наплевать, – зевнув, произнес я.

– Эй, поосторожней на поворотах! – нахохлился Сальников.

– Все равно плевать!

Я вдруг понял, что очень хочу спать. Встряски, переживания, Лика погибла, виски, все такое. Теперь вот мягкий диван подо мной, а еще на экран надо смотреть, это все меня и разморило.

– Не понимаешь? – Сальников угрожающе сощурился и вскинул ружье, но мне так хотелось спать, что было уже все равно, застрелит он меня или нет. Если застрелит, просто крепче буду спать…

Из сна меня вырвала звонкая пощечина. Передо мной стоял человек в черном спортивном костюме. И это был не Сальников.

– Очнулся, походу, – сказал он, обращаясь к кому-то, кто стоял справа от него.

Я повернул голову и увидел еще одного типа в спортивном костюме. И сам по себе он спортивного вида, плотный, подтянутый, черты лица резкие, хищные. Шея длинная, но мощная, как будто нарочно накачанная, чтобы казалась короче.

Длинношеий стоял у окна, смотрел во двор, в руке у него я заметил пистолет с глушителем.

– Спроси, где Сальников.