Мертвая долина. Книга 1. (СИ)

   Стою на перекрестке грез
   И молча жду,
   Когда оттают ручейки из слез
   На призрачном льду.
   Вокруг таится пустота,
   И в ней нет слов.
   В молчании бежит вода,
   Не пряча следов.
   В ней - отражение меня
   Такой, как есть.
   Но очень больно понимать,
   Что это - лишь месть.
   Что слишком долго не дышу,
   Когда должна,
   Что постепенно ухожу
   До самого дна...

Это старая песня. Ей, наверное, лет десять, если не больше. И она не моя, честно признаюсь. Не помню, правда, кто ее пел и кто автор стихов - это было слишком давно. Просто переложила на другой лад, чтобы слова хорошо звучали на всеобщем, а музыку оставила без изменений. Целый месяц на это потратила. Измучилась, пока готовилась. Но теперь, кажется, время пришло - вот она, достойная аудитория. Хотя вряд ли эти люди поймут, зачем и для кого я ее пою.

   Последний вдох, и ты - лишь сон,
   Ты - мой каприз.
   Я забываю обо всем
   И падаю вниз.
   Я погружаюсь с головой,
   Желая всплыть,
   Но мягкий шепот подо мной,
   Велит не жить.
   Потом - мгновенье тишины,
   Победный смех.
   И, отдаляясь от воды,
   Я вижу свой грех:
   Не надо было подходить
   К реке весной,
   Опасно просто рядом быть
   С большой полыньей.
   И вот, стою совсем одна,
   Вокруг - лишь мрак.
   Боюсь. Но холод достигает дна
   И рушит мой страх.
   За ним приходит яркий свет,
   И он зовет,
   Свет ждет меня и он сильней,
   Чем горестей гнет.
   С ним сразу станет хорошо
   И так тепло,
   Что я взлетаю без оков
   Под чьим-то крылом.
   И вдруг прольется тишина,
   Гася мой крик.
   Но в этот раз я не одна:
   Со мной - мой двойник.
   Одна из нас уйдет вперед,
   Забыв тот день,
   Когда, всю жизнь разбив о лед,
   Я спряталась в тень.
   Вторая же вернется вновь
   Туда, где свет.
   И где по-прежнему живет любовь
   Твоя - ко мне...

Признаюсь, я намеренно не стала менять мелодию - слишком уж она мне нравилась. Поэтому постаралась сохранить ее такой, какой помнила по прежней жизни - болезненной, тонкой, едва не рвущейся от избытка чувств. Настоящим криком души, который именно сегодня почему-то стал для меня таким важным.

Наверное, зря я вчера дала волю воспоминаниям?

И, быть может, напрасно позволила себе надеяться?

Когда отзвучал последний аккорд, вокруг помоста стало так тихо, что можно было слышать, как жужжат в кустах обеспокоенные мухи. Люди стояли, не двигаясь, и неотрывно смотрели на мои губы, неслышно допевающие то, что не было сказано вслух. Я чувствовала, что сегодня впервые за много дней снова пела по-настоящему. И искренне радовалась тому, что в тот далекий день рядом со мной в Эйирэ на Королевском Острове были только скароны. Только кровные братья, знающие меня лучше, чем кто бы то ни было. Со своим молчаливым пониманием и потрясающим тактом, не позволившим им произнести ни одного лишнего слова на эту трудную тему.

Печально вздохнув, я медленно открыла глаза, уже начиная сожалеть о том, что сделала. Но песнь прозвучала. Душа ненадолго раскрылась и тут же снова захлопнулась, словно испугавшись этой мимолетной доверчивости. Я справлюсь. Я знаю, что справлюсь. Убивать в себе надежду мне не впервой. Просто сейчас не время для горечи и скорби. И не время для ненужных мечтаний. Пора просыпаться, встряхиваться и идти дальше, не смотря на тяжелый камень на сердце, поселившуюся под ним тупую боль и острое чувство нехватки в те самые мгновения, когда рука непроизвольно тянется к груди, чтобы ощутить тепло несуществующего амулета, от которого я когда-то так легко отказалась.

Отложив лютню, я так же медленно поднялась с накренившегося ящика и, не поднимая глаз, покинула помост. Все в том же непонятном молчании и неестественной, гнетущей тишине. Мне даже показалось, что вокруг стало еще тише, чем мгновение назад, когда я только-только закончила, но это, наверное, просто мираж. У меня и так уже в ушах звенело. И так в груди поселился неприятный холодок. А еще вдруг остро захотелось вскинуть голову и крикнуть что-то яростное, безумное, громкое... так, чтобы небеса услышали и хотя бы раз дали внятный ответ...