Мертвая фамилия (сборник)

Теперь Игорь считал, что весь его план удался. Он преспокойно жил бы себе, женился бы на Даше, пусть не в ноябре, а попозже. Единственное, чего Гуров мог дождаться, так это гибели Даши от сердечного приступа, в которой никто бы не смог отыскать криминал. Так что оставлять Мокина на воле при таких обстоятельствах он считал недопустимым.

– Эх, Сережа!.. – Мокин вдруг рассмеялся, но ненатурально, зло. – Не довел тебя любопытный нос до добра. Как и других…

– Да уж, на этом вы и погорели. Я вам честно скажу: если бы не эта подвеска и не история с ограблением ювелирного магазина, всплывшая благодаря ей, я вряд ли вышел бы на вас и даже на Крапивина, – признался Гуров. – Вы ведь не хотели, чтобы Глеб засветился, верно? Он отыграл свою роль, но все-таки между вами была связующая нить, а значит, лишний риск. Благодаря Крапивину я вас и вычислил. Просто я думал, что человек, сыгравший в его жизни такую серьезную роль, никак не мог пройти по ней бесследно! Общий момент между вами нашелся – Тверь. А так как параллельно я думал о том, кому выгодна смерть обоих Волошиных, то опять же пришел к вам. Да, Крапивин засветился и стал главной угрозой для вас. Подъехав к кинотеатру в Сокольниках, вы увидели меня и поняли, что Глеб на крючке. Нужно было срочно его устранить. Вы не побоялись это сделать, заманили его в туалет при торговом центре, обещая там с ним то ли расплатиться, то ли обсудить дальнейшие планы. Думаю, что первое, сыграв на жадности. Во втором случае Крапивин мог и не повестись на это, поосторожничать. Но перспектива получить деньги толкнула его на смерть. Яд был только у самого Крапивина. Отравить его вы не могли, поэтому действовали просто – свернули ему шею. Вы же занимались в Твери борьбой, я проверил это. Итак, вы обрубили все концы, сочли себя в полной безопасности и отправились к своей невесте с утешениями и помощью в организации похорон. График у вас свободный, в своей студии вы сам себе хозяин, поэтому могли беспрепятственно передвигаться по городу, совершать убийства, в промежутках успевать и в больницу к Даше, и по другим делам. Вы уже торжествовали, но тут явился я и испортил вам все впечатление от удачной реализации жуткого проекта.

– Не вините себя зря, Лев Иванович, – с вежливой улыбкой отозвался Мокин. – Вы ничего мне не испортили. Да, в вашей истории были занимательные моменты. Я слушал и сам увлекся. Но все это лишь ваши домыслы. Вы ничего не сумеете доказать. Никаких прямых улик против меня у вас нет.

– Мы обязательно обыщем все и найдем драгоценности, где бы вы их ни спрятали, – уверенно ответил Гуров.

– Это еще не доказывает мою причастность к убийствам, – заявил Мокин. – Возможно, вы еще как-то сможете повесить на меня ограбление ювелирного…

– Срок давности по этому делу еще не истек, – заметил Гуров, перебив его.

– Но это все-таки не убийства, и факт моей причастности надо доказать, – сказал Мокин.

Он аккуратно выплюнул на платок жвачку, достал из упаковки очередной шарик, отправил его в рот и невозмутимо заработал челюстями.

Однако Гуров заметил, что уже в середине беседы Мокин как-то поник. Лицо его стало бледным, общий вид выдавал то ли крайнее утомление, то ли просто плохое самочувствие.

А полковник продолжал:

– За ограбление ювелирного магазина вы получите срок непременно. Лично я приложу все силы, чтобы он был максимальным. На вашей совести четыре убийства и, возможно, пятое – не знаю, как все это воспримет Даша. Я потому и приехал вместе с врачом, чтобы он был рядом с ней. Я буду продолжать работать над этим делом и искать улики против вас. А если не найду, буду добиваться, чтобы вас признали виновным по совокупности косвенных улик. А еще…

Он не успел договорить. Игорь Мокин согнулся. Он тяжело дышал, попытался расстегнуть верхние пуговицы рубашки. Они никак не поддавались, и рука его вдруг соскользнула вниз.

Гуров нахмурился. Новый спектакль, разыгрываемый Мокиным, был ему ни к чему. Однако, заметив цвет лица Игоря, он подумал, что тот не симулирует.

– Плохо мне. Врача позовите, – слабым голосом проговорил Мокин.

Лев Иванович нажал кнопку вызова конвоя, а Игорь в этот момент уже сползал со стула вниз. Полковник выскочил из-за стола и подхватил его. На лице Мокина начали проступать красные пятна.

Вскоре в допросную быстрой походкой вошел врач. Он властным жестом приказал Гурову отойти, а сам склонился над Мокиным, губы которого покрылись белым налетом.

Эпилог

Станислав Крячко вошел в кабинет Орлова, когда генерал-лейтенант перечитывал протокол допроса, переданный ему Гуровым. Сам Лев Иванович сидел напротив и просто ждал.

– Помер, – просто сообщил Станислав, прошел в кабинет и уселся на стул. – Знаешь, что он прошептал перед смертью? «И ты, Глеб!»

– Да, Крапивин, видимо, не доверял своему сообщнику, решил подстраховаться и напичкал ядом жвачку, которую Мокин так любил. Вот один из шариков его и погубил.