Мертвая голова

А может… Граф Л вчера отволок его в какой-то аналог больницы? И тут вместе с ним лежат всякие – как любил выражаться его отец – душевнонездоровые? Чтобы проверить свою догадку, Флинн заставил себя открыть глаза, но в них сразу же ударил яркий звездный свет – и веки сомкнулись сами собой. Нужно попробовать еще. Нет, не получается, ресницы будто в свинец окунули: веки не поднять.

– Сла-а‐авное утро-о‐о…

Раздражение, зародившееся где-то в груди, поднялось вверх и помогло Флинну широко распахнуть глаза.

– Я же просил потише! – сев в кровати, воскликнул он.

От резкого подъема закружилась голова, и звезды плыли уже не только вверху, но и внизу – вдоль стен. Правда, они ему лишь мерещились. Когда белые точки перестали назойливо плясать перед глазами, Флинн осмотрелся в поисках того, кто прервал его сон. По правую сторону была синяя входная дверь, рядом на крючке висел зонт лимонного цвета, напротив кровати находился камин, где вместо огня парила небольшая комета с белым хвостом, на каминной полке в склеенной вазе благоухали белые лилии, а слева – у занавешенного окна – стоял шкаф… тот самый, который был в его комнате в квартале Убийц, – шкаф с секретами.

– Нет, только не снова, – прошептал Флинн и яростно сжал простыню. У него будто вынули все внутренности и вложили вместо них ледяную глыбу. – Вы издеваетесь? – спросил он, взглянув на звезды, словно это им принадлежала идея поставить этот проклятый шкаф сюда.

Флинн подтянул к себе ноги, посильнее сдавил руками голову, точно хотел расколоть ее, как грецкий орех, и резанул пространство криком отчаяния. Неужели им было мало его страданий в Чистилище? Нет, хватит! Он больше не позволит терзать себя! Флинн резко повернулся, прожигая шкаф ненавидящим взглядом, а потом вскочил с кровати и вмиг оказался перед ним.

– Я покончу с этим. Здесь и сейчас. Летите куда угодно, только подальше от меня! – прорычал он, думая, что сейчас из шкафа выпорхнут его тайны в виде синекрылых бабочек и разлетятся по всему древнему космосу.

Флинна уже не пугало то, что всякий, на кого они сядут, сможет узнать все его темные секреты. Лучше уж жить с душой нараспашку и ловить на себе осуждающие взгляды, чем вечно бояться своего прошлого.

Он без колебаний распахнул дверцы и увидел треклятых бабочек. Вот только не настоящих, а нарисованных на внутренних стенках шкафа.

– Граф Л… – прошипел Флинн, сжимая зубы до скрежета. – Уверен, это его рук дело.

– О, вовсе нет, – ответил все тот же голос, что и разбудил его. – Он не настолько жесток, чтобы шутить подобным образом. Эта комната – плод твоего подсознания. Это оно ее создало, так уж тут заведено.

– Ты бы показался, что ли, а то мне кажется, что я сам с собой разговариваю. – Флинн завертел головой, но в комнате по-прежнему никого не было, если не считать его самого.

– Раздвинь портьеры – и я предстану перед тобой, – произнес незримый собеседник.

Флинн подошел к окну и сделал так, как ему сказали. Окна он не увидел: вместо него была глухая стена, а на ней нарисованный енот, одетый в желто-оранжевую накидку, перекинутую через одно плечо; его шею украшали нефритовые бусы, а в когтистых лапах, сложенных лодочкой, покоился розовый лотос. Енот сидел на траве, скрестив задние лапы, а за его спиной простиралось цветущее поле, упиравшееся в горную гряду, из-за которой уже вынырнуло солнце.

– До-о‐оброе-е‐е утро-о‐о, Фли-и‐инн Морфо-о‐о, – пропел енот, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Граф Л послал тебя следить за мной? – Флинн нашел глазами подпись под граффити: «Божественный Енот, работа Графа Л».

– Не следить, – возразил Божественный Енот, – а помогать держать связь с моим хозяином, отвечать на вопросы, да и просто составить компанию. Ведь всем нужны друзья.

– Мне никто не нужен, – сказал Флинн и задвинул портьеры обратно. Даже в космосе ему не дали побыть наедине с собой!

– Ты заблуждаешься, всем нужны друзья, – не отступал Божественный Енот.

– Мне сейчас необходим только покой. Но, видимо, здесь я его не найду, – проворчал Флинн, развернулся и подошел к камину. Он подставил руки к хвосту кометы, но тепла не ощутил.

– Покой нужно искать не снаружи, а внутри, – умиротворенным голосом ответил Божественный Енот. – Кстати, к тебе гости, – добавил он.

Входная дверь со стуком отворилась, и висевший рядом зонт содрогнулся. На пороге с воинственным видом стояла Хольда. Ей только не хватало развевающегося плаща за спиной, меча в руках и грозной музыки на фоне, а так – вылитая валькирия.

– Собирайся, мы идем, – выдала она без лишних объяснений.

– Куда? – спросил Флинн. – И почему ты вошла без стука? А если бы я тут голышом ходил?

– Не беспокойся, я бы как-нибудь пережила эту психологическую травму, – съязвила Хольда. – Пошевеливайся!

Флинн схватил свою куртку, лежавшую на кровати, проверил, на месте ли заколка-бабочка (она по-прежнему была во внутреннем кармане, куда он спрятал ее от Фанабер), и подошел к Хольде.

– Спасибо, – сказал он, пристально посмотрев ей в глаза, в глубине которых полыхал огонь.

– За что? – растерялась Хольда, и ее редкие брови изогнулись.