Мертвая голова

Когда они вошли в квартиру Глэдис, их окутал теплый аромат домашней выпечки и тягучий запах благовоний. В прихожей выстроились ряды туфель – любых моделей и расцветок, но все без исключения на высоком каблуке. Глэдис просто обожала их, свято веря в то, что высокие каблуки приближают ее к небесам и в то же время отдаляют от людей.

Напротив входа висело потускневшее от времени овальное зеркало. Флинна точно прибили к полу. В «Кролике» была целая зеркальная стена, но он намеренно избегал встречи с собственным отражением, а тут оно предстало перед ним в полный рост. Его новое тело ничуть не отличалось от предыдущего, в этом он не сомневался: память бережно хранила каждую деталь. Все было прежним: и светлые непослушные волосы, и бледная кожа (сколько бы Флинн ни бывал на солнце, он все равно походил на привидение), и слегка вытянутое лицо, потерявшее детские черты, но еще не огрубевшее, и ярко-синие глаза – такие же, как у матери. Даже родинка на левой мочке уха – и та была на месте.

– Эй, Флинни, ты почему застыл? Никак не можешь налюбоваться собой, да, красавчик? – поддела его Глэдис, тихо посмеиваясь.

– Нет, – смутился Флинн и отвел взгляд от зеркала. – Я просто впервые вижу себя после того, как получил новое тело.

– Ну ты даешь! – загоготала Глэдис. – Ладно, идите с Холли на кухню, а я пока что смою с себя грязь Инферсити – ха-ха, только бы мыла хватило! – и переоденусь в домашнее.

Она отправилась в ванную, весело напевая знакомую мелодию, но Флинн так и не смог вспомнить название песни. Он свернул в другую сторону и, пройдя несколько шагов, оказался на кухне.

– Уютно, – сказала Хольда, стоявшая позади него. И она была полностью права.

Глэдис любила полумрак, поэтому на стенах висели гирлянды, заливавшие маленькую кухоньку желтым светом. Справа от входа располагался угловой диван, перед которым стоял деревянный стол, сохранивший едва уловимый запах лака, слева тянулся ряд стареньких, но все еще приличного вида шкафчиков. Плита, пережившая не один мини-пожар, притаилась в дальнем углу, рядом находилась мойка с подтекающим краном (звук падающих капель совсем не действовал на нервы, а, наоборот, успокаивал), следом, грозно тарахтя и щелкая, возвышался белый холодильник, сплошь облепленный магнитами.

Стены, обклеенные обоями с мелкими розочками, были увешаны всякими безделушками (Глэдис страсть как любила барахолки, считая, что только старые вещи могут создать настоящий уют, ведь у них уже есть «опыт»). Часы с кукушкой, расписные ложки, прихватки, картины с фруктовыми вазами, глиняные фигурки животных – все это стоило сущие копейки, но Глэдис дорожила этими вещами так, будто отдала за них целое состояние.

Ноги больше не держали Флинна, поэтому он сел на мягкий диван и положил голову на стол, почувствовав, как щеку приятно холодит гладкая лакированная поверхность.

– Не думал, что мой первый день в мире живых будет настолько изнуряющим, – тяжело вздохнул он.

– Поверь мне, будут дни и похуже этого, – грустно улыбнувшись, сказала Хольда и присела рядом. – А ты давно знаком с Глэдис?

– Ну, несколько лет… Она мне помогла в трудное время, – ответил Флинн, и настроение у него резко ухудшилось: не самые приятные воспоминания прокрались в его голову.

– Можешь не рассказывать, если не хочешь.

– Нет, все нормально. – Флинн поднял голову, и к щеке тут же прилила кровь: по ней точно пробежал электрический разряд. – Когда мне исполнилось одиннадцать, погиб мой отец. Отношения с матерью с тех пор испортились: я винил ее в том, что случилось. Перед его гибелью они поссорились, и мать пожелала ему провалиться. Отец был строителем и на следующий день упал с огромной высоты и разбился насмерть. Тогда я подумал, что Смерть услышала ее слова и забрала папу. Глупо, да? – хмыкнул он. – Но тогда я этого не осознавал. Понял это лишь после того, как попал в мир мертвых.

Флинн ненадолго умолк: он внезапно ощутил невидимые руки на своем горле, которые начали душить его. Тряхнув головой, он скинул с себя наваждение и продолжил:

– После его смерти мать начала уходить в запои, я долго терпел это, но однажды не выдержал и сбежал из дома. Некоторое время я жил среди бродяг, но там был настоящий ад на земле. – Он закрыл глаза и отчетливо ощутил смрад немытых тел и заживо гниющей плоти. Хоть и прошло столько лет, но он не забыл эту вонь. Вонь нищеты и безысходности. – Но вскоре я сбежал и оттуда. Возвращаться домой я не хотел, скитался по подворотням, питался тем, что находил в мусорных баках возле ресторанов. Но, ты знаешь, конкуренция там огромнейшая. Как-то раз одна чокнутая бездомная старуха огрела меня клюкой по голове и отняла найденный пончик. Шишка на затылке до сих пор не прошла. – Он притронулся к своей голове – да, шишка была на месте. Властелин Смерти и эту деталь не упустил.

– Боевая травма, – с серьезным видом кивнула Хольда.