Мертвая линия (ЛП)

  «Однажды мне сказали, что журналист хочет поговорить со мной по этому поводу. Его звали Марчем, и он приехал из-за газеты. Лиз попыталась не реагировать и не сводила глаз с Эдварда. Он продолжал: «Я встретил его, и он показался мне интеллигентным парнем, может быть, немного эксцентричным — он казался более заинтересованным в том, что случилось с церквями, чем с любыми людьми.

  «После этого я постоянно сталкивался с Марчемом. Это было немного похоже на то, когда вы читаете книгу, в которой упоминается что-то неясное, например, о рыбалке в Исландии, и после этого фраза «рыбалка в Исландии» появляется во всем, что вы читаете.

  — Марчем часто брал с собой парня помоложе — своего рода приятеля, если хотите. В какой-то момент Марчем представил меня. Он сказал: «Это Алекс Ледингхэм», и я помню, как задавался вопросом, был ли этот парень его партнером».

  — Вы имеете в виду партнера-журналиста?

  Эдвард с улыбкой покачал головой. 'Нет. В армии мы не были такими ограниченными, Лиз. Я имею в виду партнера как любовника.

  — И был ли он?

  'Кто знает? Вполне вероятно, потому что он не был журналистом, а находиться там без всякой причины было очень опасно. Что мне больше всего запомнилось, так это то, что Ледингем разделял интерес Марчема к церквям. Он сказал, что проводит обследование сербских православных церквей — какие разрушены, какие повреждены».

  «Не было ли это немного рискованно? Однако вы должны восхищаться им.

  Эдвард сделал глоток чая, и Сьюзен сказала: «Ты сам очень увлекаешься церквями, Эдвард».

  Он признал это кивком. 'Это правда. Хотя я не фанатик и уж точно не стал бы рисковать, на который пошел Ледингэм, чтобы посетить их. Для него это казалось чем-то большим, чем просто интеллектуальный интерес».

  — Возможно, он был очень набожным, — предположила Лиз.

  — Если вы спросите меня, это больше походило на рвение, чем на благочестие. Дело не в том, что он был сербским православным — он специально сказал мне, что он англиканец. Тем не менее, я видел его однажды после того, как он посетил церковь в Мушутисте, и он казался невероятно взволнованным. Почти одержим. Было что-то почти…

  «Сексуальный?»

  Он кивнул с улыбкой. 'Да. Теперь, когда ты так говоришь, это действительно кажется сексуальным.

  — Вы когда-нибудь видели его снова после Косово?

  'Нет. И если уж на то пошло, Марчема я тоже больше никогда не видел.

  «Они оба кажутся мне совершенно жуткими, — сказала Сьюзен Карлайл. Она встала, держа свою пустую кружку. — Я как раз собираюсь приготовить ужин.

  Но мысли Лиз были где-то в другом месте.

  На следующее утро она позвонила Пегги Кинсолвинг и рассказала ей, что узнала о связи между Ледингэмом и Крисом Марчемом.

  — Какое совпадение, — сказала Пегги.

  'Я знаю. Давайте пойдем с ним, не так ли? Я хочу, чтобы ты попал в Метрополитен. Поговорите с офицерами, расследующими смерть Ледингема, и расскажите им об отношениях Марчема с ним.

  — Я сделаю это прямо сейчас. Они захотят поговорить с Марчемом, не так ли? Не пойти ли мне тоже?

  'Нет. Я собираюсь пойти. Я уже встречался с Марчемом; Я хочу посмотреть, что он скажет.

  — Но Лиз, ты не можешь…

  «Да, я могу, и это окончательно». Затем, смягчившись, Лиз добавила: — Дайте мне знать, когда они захотят его увидеть.

  И когда она повесила трубку, Лиз почувствовала небольшой прилив адреналина. Слава богу, подумала она, воодушевленная. Я всегда могу выздороветь позже.

  ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

  Какими бы ни были взлеты и падения — а в последнее время было много падений — Джеффри Фейн взял за правило не позволять своей личной жизни вторгаться в его профессиональные дела. Но сегодня утром ему было трудно.

  Пришло письмо от Адель, его бывшей жены, ныне проживающей в Париже. Она открылась довольно сердечно, но на второй странице она произвела эффект разорвавшейся бомбы:

  Я думал о ферме в Дорсете. Честно говоря, становится все более и более очевидным, что мы с Филиппом вряд ли будем там часто бывать, если вообще будем. Мы искали собственное жилье в Бретани, и в данных обстоятельствах для меня не имеет особого смысла сохранять интерес к ферме. Прежде чем что-либо делать, я, конечно же, хотел бы предложить вам возможность приобрести его - конечно, по справедливой рыночной цене!

  Ферма принадлежала семье Фейна на протяжении нескольких поколений. После войны фактически обрабатываемые шестьсот акров земли были сданы в аренду соседу, но дом — большое каменное здание на одном конце долины в пяти милях от рыночного городка Блэндфорд — использовался поколениями Фаны на Рождество и Пасху, почти каждое полугодие и в течение летних месяцев.

  Ненадолго, подумал Фейн, так как он не видел возможности выкупить Адель. Если и было какое-то утешение в финансовом крахе его развода, так это готовность Адель не форсировать продажу дома. Но сейчас именно это она и делала.