Мертвая пехота

Четыре дня на орбите. Четыре дня запертые в беспомощной, немой и глухой консервной банке под названием "Рывок", с прекрасным видом на облако металлолома, в который превратилась орбитальная станция Империи. Четыре дня перехода от состояния художника, к состоянию старого кладбищенского сторожа.

Где-то в этом облаке скрывались десятки эвакуационных ботов и сотни индивидуальных капсул. Те, кому удалось спастись с погибшей летающей цитадели. Те, кто теперь задыхался в крошечных ячейках, с каждым вдохом сжигая остатки кислорода. Те, кто искренне надеялись, что их подберут корабли Империи, которые непременно окажутся рядом через пару часов, ну, максимум через день после катастрофы.

Те, кто не знали, что единственное судно "Имперских Карателей" с трудом преодолело атмосферу Раздора и, потратив почти всю энергию, мрачной тенью повисло на орбите, не в силах даже добраться до системного портала. Впрочем, из этой системы можно попасть только в смежные пределы, раньше именуемые пограничными. Так что без разницы, где висеть мертвым грузом.

И теперь бортовой компьютер бесполезного челнока "Рывок" каждый вечер собирал зловещую статистику эскадрильи Радикала, поступающую со спутника Калькуляции. Десять составленных из индикаторов офицерских пирамид, от стратега до тактика. Один зеленый огонек — одна еще цепляющаяся за жизнь душа. И множество красных, уже проигравших.

Ниже каждой пирамиды мигала пятизначная цифра и заботливая подсказка "раскрыть?". За этой цифрой скрывалось самое страшное. Тысячи трагедий и смертей, сведенных к холодным числам и команде "раскрыть?". Чем выше по лестнице карьеры ты забираешься, тем незначительнее становятся лица тех, кто остался внизу. Сначала ты знаешь их по именам, потом по лицам, а потом они лишь элемент статистики. Плюс минус сотня, какая, будь она проклята, разница?

Изобилующий помехами эфир был забит обрывками тысяч тщетных воззваний о помощи, в то время как на окраине системы, у портала, торчит гигантский спутник, напичканный техникой и жрецами Калькуляции, и бесстрастно пересчитывал рейтинги.

Его связь бы так пригодилась Элаю. Его связь не смогли бы глушить…

Интересно, а кто вообще ее глушит? И что тут произошло?

— Вернулся шестой борт, дор Стратег. Ловур Эрзарх запрашивает топливо для следующей спасательной экспедиции.

"Дай им топлива, Элай? Ты же не подонок какой-то, а? Ты же можешь дать им топлива, чтобы они опять полезли в ту гребанную мешанину обломков и, может быть, вытащили оттуда парочку другую солдат? Не бери в голову такие мелочи как гребанные синтезаторы пищи, кислорода и воды, которые, о чудо, откажутся работать без этого проклятого топлива! Подумай, это же не цифры, Элай. Это же живые люди, да?"

— Ловуру Эрзарх прибыть ко мне лично. С докладом, — сквозь закрытую дверь приказал стратег Ловсон.

Ловур Эрзарх может стать героем новой войны. Гребанный спаситель.

В ноге опять стрельнуло. Интересно, где сейчас Нара? Опять в лазарете? В последний раз, когда он ее видел — морт выглядела не краше бывалого некропехотинца. Осунулась, черты лица заострились, взгляд потускнел. Она единственный жрец Медикариума на борту "Рывка", и потому вся нагрузка по магической поддержке легла на ее хрупкие плечи.

Девушка работала на износ, вытягивая раненых с того света. Бригада медиков-хирургов просто купалась в крови несчастных, но Ловсону казалось, что вместе они делают значительно меньше, чем морт в одиночку.

Элай еще раз глянул на свое отражение. На сумрак комнаты позади. Втянул носом затхлый воздух. Он совсем забыл, каково это, жить на корабле, в четырех стенах жилой ячейки. Офицерской ячейки! Солдаты рангом ниже старших тактиков обитали в тесных казарменных блоках, напоминающих пчелиные соты.

Все познается в сравнении. Для них его покои это дворцовая палата. А для него — могила. Потому что в его теле поселился клещ…

Ночью Элаю снилось, как у него вырастают прозрачные крылья, почему-то на руках, а не за спиной, как крошатся зубы, и вместо них изо рта лезут мерзкие хитиновые жвала. Ночью он скрывался в вонючих джунглях от солдат, прятался в болотах, ползал под землей по диковинным ходам. А когда просыпался, с криком отчаянья, то раздраженно стирал с себя полотенцем липкий пот, мечтая о холодном душе в нагревшемся аду "Рывка".

Стук в дверь. Прибыл Эрзарх. Ловур Джулиан Эрзарх. Третий из пяти уцелевших высших офицеров. Там, на Раздоре, остался молодой Тимми, которого сожрали, пока он прикрывал погрузку корпуса в "Рывок". Элай видел в на мониторах, как сражается с жуками вооруженный двумя энергетическими палашами ловур-гигант, как на него накатывается волны тараканов и разбиваются об усиленный офицерский бело-красный экзоскелет. Как светят прожекторами в небо поваленные сторожевые башни, и как пятятся к трапам солдаты, поливая огнем эту лавину хитиновой мрази, посреди которой бурлит последний бой ловура Тимми.