Мертвая пехота

Ланс шел первым. Старая привычка, которой он втайне гордился. Командир должен показывать своим подчиненным пример. Он должен быть на острие атаки, а не в тылу, как Фаб. Да и идти первым всегда интереснее. Это не спину товарища гипнотизировать, шаги считая. Тут весь горизонт перед глазами. И каждый шаг продуман самостоятельно, а не впередиидущим, и маршрут ты сам себе прокладываешь, и опасность, если что, первым увидишь.

Вторым Гарбандер ходить не любил. В его группе об этом знали, и потому не пытались высовываться вперед командира.

На вершине оказалась неплохая площадка для лагеря. Младший тактик обошел ее, вглядываясь в окрестности, убедился, что рядом ничего подозрительного нет, и только после этого дал сигнал остальным.

Когда на холм забрались Черная и Синяя группы, Ланс отметил, что жрица еле шевелится. Голова ее то и дело клонилась набок, ноги почти не слушались, а на прикрывающей глаза повязке проступила кровь. В конце концов скалящийся Фенос поднял ее на руки и понес. Девушка обхватила его за шею и покорно утихла на груди солдата.

Проходя мимо Гарбандера, рыжий ему подмигнул и по-кошачьи облизнулся.

— Дурак ты, — сказал Ланс и отвернулся, выбирая место для ночлега.

Оно нашлось почти сразу же, между двух валунов, образовавших природный уголок. Спиной к нему спать будет спокойнее. Тем более, что земля, щедро присыпанная каменной крошкой и покрытая тонким слоем мха, была сухая.

Добравшись до будущей лежанки, он только хотел присесть, как вдруг в рации зашептал поставленный в дозор Эвик:

— Люди. Внизу люди, дор тактик. Человек пять. По-моему солдаты. Только… они какие-то странные, дор тактик… Могу подобраться поближе и посмотреть.

— Отставить, — оборвал его Ланс. Бросил на облюбованное местечко пояс с гранатами и потопал к дозорному. Что еще за люди посреди джунглей?

Первую странность он заметил, когда огромный некробоец, который стоял на краю холма, у расколовшегося валуна, вдруг дернулся. Повернул к жрице голову, закованную в уродливый шипастый шлем. Ржавые цепи, перетянувшие его черный доспех, противно заскрежетали по железу, когда мертвец резко отступил, развернулся обратно и уверенно зашагал вниз по склону.

А второй странностью оказался сдавленный возглас слепой девушки:

— Он не слушается меня! Не слушается!

Ланс, холодея, сдернул разрядник с плеча.

НАРА Девятый день

Кай предупреждал об этом. Так что не надо волноваться. Не надо нервничать. Все обратимо, и ей смогут помочь, если не будет слишком поздно. А поздно не будет. Наверняка среди эскадрилий Скорпа найдется толковый Клирик Медикариума, а значит, он сможет ей помочь. Конечно, так оно и будет!

Вода в душе пахла химическими добавками. Но зато она была достаточно горячей, чтобы Нара почувствовала себя лучше. Стоя под тугими струями, вдыхая пар, жрица отчаянно жмурилась и старалась не думать о том, что ждет ее по эту сторону сознания. За пределами тесной, три на три фута, душевой.

Закончив с водными процедурами, она дождалась, пока теплые струи воздуха высушат кожу, и выбралась из ячейки в каюту.

Мертвец стоял у двери. Натекшая из него лужа крови расползлась по каюте и захлюпала под ногами Нары.

— Я знаю, что тебя нет, мальчик. Тебя нет, — поморщилась жрица и стала неторопливо одеваться, старательно не глядя в сторону призрака. Маску она нацепила в последнюю очередь. — Тебя нет, малыш. Прости.

Кай говорил, что рано или поздно это произойдет. Что рассудок не выдержит постоянного давления, постоянной загрузки. Она же не мертвец Калькуляторов, в ее голове никогда ничего не затирается. Хотя многое из прошлого Нара хотела бы забыть.

— Голова не болит? — спросил улыбающийся Кай. Он сидел на камне, в пяти шагах от пропасти, положив посох на колени, и его выжженные глазницы смотрели в небо. Ветер трепал лохмотья, в которые был закутан наставник, играл его седыми волосами и хлопал откинутым на спину капюшоном.

Нара стояла на самом краю утеса, вглядываясь в россыпи белых скал там, внизу. И сейчас, без маски, она чувствовала себя почти счастливой.

— Ты не ответила, дочка, — напомнил о себе Кай. — Болит ли у тебя голова?

— Нет, учитель, — покорно ответила Нара. Боли ушли. Но знание, тягучее, противное, словно испачкавшее ее с головы до пят, осталось.