Мертвая (СИ)

Лимонный сок?Я эту женщину время от времени проверяю, просто вот не верится, что человек обыкновенный, всецело лишенный магических способностей, может создать что-то этакое.Вильгельм снова выругался, но уже без прежнего энтузиазма.И опять.И сел на пол.

- А ведь они знали, - сказал он тихо.

- Кто?

- Магистр, - Диттер впился в сотворенный им бутерброд. – Он точно знал. Возможно, пара-тройка суб-кардиналов из числа доверенных.

Понятно.Кризис принятия истинной сути власти.

- Знали и…

- И сочли выгодным, - соус вытекал,и Диттер ловил его пальцами. - Если бы задумка удалась… многое можно было бы изменить и в Церкви.

О да… забрать дар у тех, кому он не нужен, возможно, щедро одарив, а может, воззвав к совести и душе. Избавить людей, подобных Гертруде, от бремени темной силы, даже если сами люди не против подобного бремени,то всегда есть кто-то, кто лучше знает, как им жить, и волей закона имеет право распоряжаться…Усилить позиции Церкви.И даже не столько в Империи, которая, хоть велика, но отнюдь не безгранична, а вот Церковь, та границами государства не связана. И окажись в ее распоряжении инструмент столь полезный, она нашла бы, как использовать его с наибольшей выгодой.

Похоже, что-то подобное пришло в голову Вильгельма, если он вдруг поник.Плечи опустились.Даже потянуло подойти и погладить.

- В отставку подам, – сказал Вильгельм. – Я… многое готов принять, но… не такое… они всегда говорили, что мы стоим на страже закона… что только мы и способны сдержать амбиции магов…

- А наши сдерживать уже некому, - произнес Диттер и икнул.

А Монк ничего не сказал.Прикрыл глаза и потянулся за булочкой. Для него, верно, новость и не была новостью, но… мог бы утешить мальчика, право слово. Мучается же.

- Кстати, как думаешь, – я решила отвлечь бедолагу от мыслей грустных и бесполезных. А то ведь взбредет ему в голову глупость какая, к примеру, начальство любимое обвинить… или, еще хуже, газетчикам открыться… - Почему вас только трое?

- Что?

Вильгельм моргнул.Знаю я таких, сколь сильные эмоции он ни испытывает, но долго гореть не способен. А значит, надо лишь перевести его гнев праведный в иное, более продуктивное русло.

- Вас, - повторилась я, – здесь лишь трое… а между тем целый дом мертвецов. Подвал, костями забитый… явно не случайный. Убийства и секта… а инквизиторов трое. Один – недоучка. Второй еле дышит. А третий въедливый, но с характером поганым…

Вильгельм все же вернулся к овсянке, ковырнул и сунул в рот.

- Думаешь, уберут?

- Почти уверена, – сказала я. - Если вы в процессе не преставитесь.

Как ни странно, но к новости этой он отнесся не в пример спокойней, нежели к маминому письмецу. А на него чары кинул и сложные, пусть лист и без того заговорен, но с чарами оно надежней будет.

- И к слову, - я не любила говорить вещи очевидные, но… - У них ведь получилось силу передать.

…а в подобные совпадения я не верю.Значит, эксперимент был продолжен и… я знаю, кому задавать вопросы.

Разлюбезный дядюшка мой обретался в доходном доме весьма приличного уровня. Построенный на Третьей линии, – первых двух в городе не было, но наличие этой самой третьей мало кого смущало, - он радовал глаз солидными формами и неестественной белизною. Она как-то особенно бросалась в глаза в такой мерзкий день, как сегодня.Приятной наружности консьерж осведомился, куда мы направляемся, оценив при том и мою соболью шубку,и костюм Вильгельма, и тросточку Диттера.Поклонился.Проводил до лифта и передал на руки мальчику в красной форме, чрезвычайно гордому ролью своей. Поднимались мы долго. Лифт скрипел, покачивался, а я раздумывала, придется ли дядюшке пальцы ломать или так договоримся?

Вот ведь… а я уже его в наследники записала.И как быть?Открыли нам сразу. И дядя махнул рукой, мол, проходите.Свежо.И уныло.Пусть мебель дорогая, качественная, а на полу ковер положили тоже не из дешевых, но все одно уныло. Ощущение, что комнаты нежилые. Уж больно все… правильно? Упорядочено? Безлико. Темные портьеры,темное окно. Стол у окна единственным островком жизни в застывшем этом порядке. Груда бумаг, переполненная мусорная корзина.

- Чем обязан? – дядюшка поднял бумажный ком и попытался пристроить в корзину.

- Этим, – я протянула матушкино письмо. – Вопросы возникли, но ты, как понимаю, клятвой связан…

…ибо глупо полагать, что подобные дела вершились исключительно под честное слово.Дядюшка пробежался взглядом по строкам и вздохнул.

- Я их предупреждал, что замять подобное вряд ли выйдет… и участвовать в безумной этой затее не желал.

- Но участвовали? - Вильгельм сунул нос в бумаги, нимало не стесняясь присутствия хозяина. Правда, дядюшка наблюдал за инквизитором снисходительно.

- Клятва роду… я не имел права отказать главе рода. В чем бы то ни было, – а вот это признание далось нелегко. – Мне повезло, что в свое время я был сочтен в достаточной мере бесполезным, чтобы меня вообще отпустили из дому… присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.