Мертвая суть. Возрождение. (СИ)

Как принято, таблетки отпускали ближе к вечеру, когда включался свет, и пора было получить порцию зеленой каши с таблеткой снотворного. Около получаса я сидел в практически пустой комнате. Одна лишь пластиковая тарелка с трубочкой скрашивали моё место пребывания, и так каждый день. Каждый божий день. Удивительно то, что я окончательно не лишился рассудка. Быть может в терапии уединения действительно что-то есть. Ненависть съедала меня изнутри, и мне было очень трудно изображать здорового. Дух молил о высвобождении, а разум требовал мести. Снова звук приближающихся шагов, дверь открылась и зашла Милдред. Нет, это была не она, это был тот правительственный пёс в маске с золотым зубом. Все та же его фирменная насмешливая ухмылка.

– Добрый вечер мистер Лоренс, – несмотря на то, что с виду это был именно он, я слышал голос Милдред.

– Добрый вечер, – отрезал я, поникший головой малопонятно мямля.

– Что-то не так? С утра вы были бодрее.

Черт, черт, план может накрыться. Нужно живо притвориться. Спокойно Ричи, это все та же Милдред, которую ты знал.

– Я просто утомился за день. Спать хочется. Ричард неожиданно приободрился, и увеличил темп разговора.

– Ну, раз так, то я думаю на сегодня вам снотворное не нужно.

Как просто оказывается. Хватило только сказать, что и без того сонный. Как жаль, что с утренними таблетками такое не получится, они предписаны протоколом.

– Спокойной ночи, мистер Лоренс, – произнесла Милдред, закрывая за собой входную дверь.

– И вам тоже.

Мне все же удалось перехитрить их, хотя вообще-то я еще ничего не сделал. Но, по крайней мере, я смог сдержать себя, хотя была дикая жажда накинуться на него. Хотя такое случилось, и не раз. Три с половиной года я сопротивлялся, как мог, а они все равно ловили. Тогда Милдред приходила с двумя крепкими мед. братьями, что хватали меня и прижимали к стенке, пока Милдред насильно заталкивала мне в глотку эти таблетки. В те дни мне мерещилось то, как тот самый палач со своими дружками прижимают меня к стене и избивают. Последние полгода я научился не обращать внимания на свои галлюцинации и, подобно безвольной тряпке, подавался их насилию. Как, однако, странно устроен человеческий мозг, насколько я знаю Милдред и мед. братья никогда не поднимали на меня руку, они только держали. Но в моих видениях мне было больно, очень больно. Обратив внимание на то, что я больше не сопротивляюсь Милдред начала посещать меня в одиночку. Сначала я был молчалив и зол, но осознав свою проблему и не обращая на нее внимания, было чуть проще говорить с ней. В комнате раздался нежный до боли знакомый голос.

– Чего взгрустнул, Ричи?

Я встал с места и подошел к двери, приложив к ней ухо. Вроде бы никого нет. И, обернувшись, ответил:

– Все в порядке, задумался просто. Извини.

– Опять ты извиняешься, мы же уже давно это обсуждали, я простила тебя.

– Зато я себя не простил…

Каролина медленно подошла ко мне и провела рукой по щеке. Она была столь же осязаема сколь, будучи живой. Поначалу, я бился в панике еще больше, чем при виде своего убийцы. Стоя на коленях плакал и извинялся, молил о прощении, не жалея ни себя ни своего достоинства. Мне действительно было за что извиняться, и я извиняюсь до сих пор. Не так усердно как в начале, но ничуть не менее откровенно.

– Эх, Ричард, не беспокойся, я рядом.

Она обняла меня очень крепко. Я прекрасно понимал, что ее здесь нет, я знал, что она никакой не призрак. Каролина лишь в моем воображении, но мне ни за что не хотелось терять последнюю возможность быть рядом с ней. Пожалуй, только поэтому я не хочу лечиться. Какая ирония, я ненавидел свою шизофрению за то, что она спровоцировала меня на убийство, и она же засадила меня сюда, а теперь я всеми силами держусь за нее. Я чувствую себя предателем, что бросил оппозицию ненависти, увидев обратную сторону медали господствующей позиции психического заболевания. Голос Каролины не просто звучал в голове, я действительно слышал его со стороны того места где еще недавно была просто стенка. И образ ее был также прекрасен, как и тогда когда мы были вместе.

– О чем же ты думаешь? – поглаживая меня по спине, спрашивала Каролина.

– Я скоро выйду на свободу, – ответил, я уткнувшись лицом в ее плечо.

– Правда? Это же чудесно! Теперь ты сможешь построить свою жизнь заново.

– Нет, Каролина. Не будет мне покоя пока не свершиться месть. Пока я не вылью всю кровь до последней капли из наших обидчиков. Подняв голову и сменив жалобное лицо на серьезное, ответил я. Мои глаза были исполнены холодной ненавистью.

– Нет, Ричи, ты должен жить дальше, нет нужды мстить за меня. Ее голос стал одновременно серьезным и напуганным, будто бы я говорил о самоубийстве.