Мертвая свеча. Жуткие рассказы

— Надо позвонить, — сказал Семен. Пробравшись по глубокому свежему снегу к воротам, он отыскал висевшую у ворот толстую проволоку с ручкой и несколько раз дернул. Среди завываний ветра послышалось три глухих удара колокола. Но, так как никто не отзывался, то Семен, обождав немного, стал опять дергать чаще и чаще. Глухие, сначала робкие, а затем более сильные удары колокола проносились в пространстве, словно печальный погребальный звон, который в поздний полночный час, среди кромешной тьмы и бесновавшейся бури, отозвался холодом в душе и так невесело настроенного извозчика. Ему сделалось жутко. Семена стал охватывать страх. Он хотел было уже возвратиться к своим саням, но в этот момент послышался скрип и шум отворяемой недалеко двери и извозчик несколько ободрился. Затем слышно было, как кто-то пробирается с ругательствами по снегу, и скоро у ворот раздался хриплый сердитый голос:

— Кто это раззвонился, кого еще нечистая сила в такую ночь принесла?!

— Отвори, дяденька, — робко попросил Семен.

— Висельника, что ли, привезли? — говорил бряцавший ключами и засовами человек. — Ни праздника, ни непогоды на вас нет, проклятых, не могли до утра обождать, фараоны чертовы!..

Тяжелая калитка отворилась, и в ней с тусклым фонарем в руках показалась фигура человека с наброшенным на плечи тулупом. Слабый свет от фонаря освещал широкое лицо, заросшее рыжей поседелой бородой и мрачно нависшими над глазами бровями.

— Чего тебе? — спросил человек с фонарем, по-видимому, удивленный, что увидел, вместо ожидаемых полицейских, простого извозчика.

— Тут, дяденька, седок мой вошел, за езду не заплатил, найти хочу его, — проговорил Семен.

Лицо человека с фонарем выразило еще большее удивление, и вместе с тем брови его еще теснее сжались.

— Пьян ты, брат, что ли? — спросил он сердито, собираясь затворить калитку. — Ишь где седока нашел искать; ступай себе своей дорогой, дурило проклятое, только беспокоишь, не разобравши.

— Да ей-Богу, дяденька, он вошел сюда, — воскликнул Семен, хватаясь рукой за калитку, — пусти поискать, а то помилуй, всю ночь ездил и не заплатил; что я хозяину скажу, пойми!

Сторож даже отступил <на> шаг назад.

— Да ты с ума спятил, — крикнул он, — какие тебе здесь седоки, никого здесь нет. Ступай подобру-поздорову, говорю тебе…

Но Семен не унимался; какая-то сила заставляла его стремиться вовнутрь этой мрачной усадьбы, и он продолжал еще сильнее умолять угрюмого сторожа.

— Да пусти, дяденька, что тебе стоит, я ненадолго, а то ведь пропащие деньги… пусти, прошу.

Тут сторож пристально посмотрел в лицо извозчику, усмехнулся, и по лицу его разлилась загадочная улыбка.

— Ну что ж, — проговорил он, — коли ты так добиваешься, иди — Бог с тобой. — И извозчик видел, как сторож, закрывая за ним калитку, тихо смеялся. — Пойдем, — сказал сторож, освещая путь фонарем, — смотри, не свались… сюда, сюда…

Они добрались до каких-то ступенек и вошли в коридор с асфальтовым полом. Свет от фонаря слабо освещал лишь часть коридора. Шаги извозчика и его путеводителя глухо отдавались эхом в конце коридора, тонувшего во мраке. Извозчик прошел несколько дверей и, наконец, остановился со сторожем у двери, сквозь которую проникал свет Здесь сторож погасил свечу в фонаре, поставил фонарь в угол, сбросил па него свой тулуп и тогда растворил дверь, из которой хлынул свет в коридор. — Ступай! — сказал он с прежней загадочной улыбкой на лице, глядя своими пронизывающими серыми глазами в глаза извозчику. Семен переступил порог и остановился у дверей. Внезапный переход из кромешной тьмы в освещенное помещение подействовал на его зрение, и он в первый момент не в состоянии был ничего различить, за исключением светящихся точек, которые запрыгали у него в глазах. Вместе с тем, его охватил сразу сильный резкий запах, ударивший по его обонянию с такой силой, что у извозчика закружилась голова. Он не мог отдать себе отчета, что это за запах, но по этому запаху невольно вспомнил покойного дворника Ивана, который умер скоропостижно, и что в комнате, где он лежал, носился такой же запах.

Через несколько минут Семен оправился, стал оглядываться вокруг и то, что он увидел, на первый взгляд изумило его. Он стоял у дверей огромной глубокой мрачной залы, окрашенной серой краской. Посреди залы стояли столбы, а у стен около окон ряд возвышений наподобие столов, обитых цинком. Ближайшие к нему столы были пусты, но в конце залы они были чем-то заняты, но чем именно, Семен не видел. Он вообще с трудом различал предметы, так как несколько растерялся от неожиданной обстановки, представившейся его глазам. Он с каким-то смутным беспокойством устремил взор в другой, отдаленный от него конец залы, остановив свое внимание на огромной елке, сиявшей огнями.