Мертвая вода

Через какое-то время она продолжила движение. Феликса пыталась запомнить взаиморасположение темных трещин, чтобы понять, морок это или реальное место, шутка подсознания или злая магия. Двух похожих друг на друга она пока не замечала. В одной из расселин клубы черноты поднимались поразительно высоко и принимали причудливые формы. В какой-то момент они стали напоминать человеческую фигуру, неестественно худую и высокую.

— Надеюсь, это не чистилище для злых магов, — пошутила она вслух, пытаясь хоть как-то развеять тоску. — Не хотелось бы провести здесь вечность.

— Тебе это не грозит, — ответил ей вдруг дым. Феликса содрогнулась от этого звука. Голос казался одновременно знакомым — и запредельно чуждым.

— А что мне грозит? — спросила она.

— Забвение, — от фигуры к ней протянулся тонкий черный ус. — То, что ждет всех.

— И тебя?

— Я уже забыт, — пророкотала фигура. — Хотя может ты меня помнишь? У меня было имя, знаешь… давно. Или недавно — я не различаю здесь времени.

— Кто ты? — спросила Феликса.

— Тень, — фигура отшатнулась.

— Кто ты? — резко повторила Феликса, начиная прозревать.

— Заблудший странник, — фигура дернулась, как от порыва ветра.

— Вспоминай! — закричала Феликса. Ее голос едва ли изменился — но нужный эффект произвел.

— Нет! — от потустороннего крика равнина колыхнулась. — Если я вспомню, она найдет меня! Она узнает! Узнает!

— Ты помнишь море? — спросила она. — Знаешь, что это?

— Знаю, — успокоился призрак.

— У тебя был корабль?

— У меня было много кораблей. Да, я шел на корабле, когда мы с ней встретились…

— Что еще ты помнишь? — Феликса боялась двинуться и спугнуть его.

— Туман. Он… не такой, как здесь. Совсем другой. Не помню, как называется, — жалостливо протянул призрак.

— Белый, — подсказала Феликса. — А звук?

— Крики, — тут же ответил он. Черный дым внутри фигуры забеспокоился, забурлил. — Так кричат птицы там, на море. Которые летают вокруг корабля. Только эти крики страшнее.

— Мертвецы, кричащие, как чайки? — ахнула Феликса.

— Да, да! — еще один дымный ус протянулся к ней.

— Я знаю, кто ты, — прошептала она. — Я тебя помню.

— Не говори мне! — всполошился призрак. — Нельзя. Не хочу снова к ней. Только не к ней. Забвение лучше.

«Не знаю, что это за место, но похоже, никакой это не сон, — ужаснулась Феликса. — Чистилище? Ловушка для душ? Я могу застрять здесь и стать такой же». Она решила, что ни за что больше не подойдет к черному провалу. Забвение пугало ее куда больше, чем боль и смерть.

— Мир тебе, тень, — сказала она дымной фигуре. — Быть может, нам еще помогут.

— Тебе помогут, — уверенно ответил призрак. — За тобой уже идут. Оглянись.

Феликса обернулась. Она едва не ослепла от яркого, с силой тысячи солнц, света.

* * *

— Еще не очнулась? — Данатос зашел в каюту, присел на кровать у ног Феликсы.

Брисигида, сидящая в кресле в изголовье, покачала головой. С того дня, когда они столкнулись с Беором, прошла почти неделя. Всех убитых похоронили, раненых — лечили, а Феликса все так же лежала без сознания. Без сердцебиения и дыхания сложно было сказать, какова вероятность, что она вообще очнется. Брисигида поддерживала ее тело в жизнеспособном состоянии, но не могла понять, почему она не приходит в себя.

— Вы отвезли Кассандру? — спросила жрица. — Все прошло нормально?

— Да, — ответил Данатос. — Маронда договорилась с ректором.

— Она что, выдала себя? — ахнула Брисигида.

— Что ты, — улыбнулся оборотень. — Она использовала древний магический прием.

— Какой? — подняла бровь жрица.

— Деньги.

Брисигида натянуто рассмеялась. Уже который день она пыталась призвать душу Феликсы обратно в тело, но не могла даже выяснить, на каком плане она находится. Брисигида боялась, что она могла застрять на астральном плане или где-то между мирами, или вообще в каком-то неизвестном духовном пространстве. С каждым днем ее беспокойство росло.

Если бы не невозмутимость Маронды, Брисигида бы уже рехнулась от бессилия.

— Маронда ничего не сказала по поводу нее? — Брис кивнула на тело подруги.

— Почему ты сама ее не спросишь?

— Она отказывается со мной разговаривать о том, как спасти Фель, — поджала губы жрица. — Почему она так спокойна? Она знает что-то, чего не знаем мы?

— Она всегда знает что-то, чего не знаем мы, — закатил глаза оборотень. — И Маронда не скажет об этом, пока не сочтет нужным.

Брисигида вздохнула. Старая волшебница порой и ее доводила до исступления — что уж говорить о вспыльчивой Феликсе?

— И как они вообще уживались? — буркнула она. — Обе бывают просто невыносимы!

— Ты о ней и Маронде? — хмыкнул Данатос. — Брось. Именно поэтому у них такое взаимопонимание. Может быть, она только по этой причине и взяла ее в ученицы.

— Ну, это уж точно не единственная причина, — возразила Брисигида. — Хотя в целом ты наверняка прав. Ты пришел просто узнать, как она?

— Я бы хотел помочь, — тихо ответил Данатос. — Только не знаю, как.

— Знаешь, — жрица скрестила руки на груди и сжала губы. — Помолись со мной.

Оборотень вздохнул. Раньше он сбегал из храма на время молебнов и медитаций — пока не смог с чистой совестью уходить на задания с Лаэртом.

— Без этого никак?