Мертвая вода

— Не совсем так. У Мордреда нет воли сопротивляться, но он в панике. Его страх действует на меня, как удавка. Такую сильную эмоцию тяжело не допускать в свой разум, тем более что у меня тоже есть причины бояться. Но я справлюсь.

«Должна справиться», — поправила она себя.

— Возьми ее за руку, — посоветовал Лаэрт.

Феликса хотела возмутиться, что ее не нужно вести за руку, как маленькую, но Данатос легко прикоснулся к ее ладони, и от его звериной энергии ей стало спокойнее. Как в теплом безопасном месте с мурчащим котом на коленях.

— Всем становится спокойнее от котов, — пояснил Лаэрт. — Особенно от оборотней. И больше всего — от Дани, — он грустно улыбнулся. — Брисигида запрещает ему прикасаться к себе, когда злится на кого-то из нас. Слишком быстро успокаивается, — глаза юноши заблестели при упоминании жрицы.

«Мне бы было начхать, — подумала Феликса. — Существо, способное так легко меня успокоить, не заслуживает, чтобы я на него злилась». Несмотря на спокойствие, разлившееся от прикосновения оборотня, она чувствовала, что ментальный «поводок» натянут и напряжен. Волшебница ощутила влагу над верхней губой: кровь пошла носом. Плохой знак. Она слишком долго держала напуганного аристократа под контролем.

— Мне придется усыпить его и отпустить, — тихо сказала она, утирая кровь. — Мы можем оставить его на топчане в беседке. У меня нет ни малейшего желания искать его спальню… Слуги все равно не поднимут шума, не решатся… будить господина, — с каждым словом ее голос становился все тише и тише.

— Я надеялся, что он останется у тебя в заложниках, — протянул Лаэрт. Данатос покрутил пальцем у виска и ожег его взглядом. Он явно лучше понимал, что игры с чужим разумом никогда ни для кого не проходят даром; и хотя Феликсе хватило сил, это не могло продолжаться слишком долго.

Она не стала объяснять все это Лаэрту: тот и без того смутился от укоризненного взгляда оборотня и не пытался развить тему.

— Вы двое — готовьте наших лошадей, — Феликса старалась говорить простыми короткими фразами, сосредоточившись на том, чтобы подавить страх Мордреда. — Встретимся в саду, я буду ждать у беседки.

Лаэрт раскрыл было рот, чтобы возразить, но Феликса уже направилась по коридору к выходу в сад, а Данатос тянул его за руку совсем в другую сторону. До Феликсы донеслись тихие слова оборотня: «У нас нет времени на глупые препирания…»

Чародейка не сомневалась, что оборотень справится с норовом ее коня. Конь был и правда особенный, и Данатос заметил это, отводя его в конюшню. Когда Феликса увидела этого коня на большом базаре в порту, это практически вернуло ее к жизни. Прошло меньше недели с тех пор, как ее отец умер, а мама и наставница остались в пустыне, и всего сутки с небольшим с того момента, как она вынырнула из неудачного телепорта в толще морской воды. Феликса была подавлена, и тут увидела лошадь редкой породы, той же, что и ее прежняя кобылица, даже такой же масти: серый в яблоках. Она не знала, что случилось с ее Тьяррой; вероятнее всего, кобылу убили, когда она не далась в руки чужакам.

Похожего на нее коня она не могла купить за ту цену, которую за него заломил торговец, но и пройти мимо оказалось выше ее сил. Феликса заклятием распугала всех его лошадей, и коневод решил, что серый в яблоках — смутьян с диким норовом, и именно он взбесил остальных коней. Так что он снизил цену на него, и чародейка выменяла коня за одну из своих драгоценностей. Все остальные побрякушки она продала, чтобы купить ингредиенты для зелья и платье для поездки в замок.

Серый Тьярр оказался капризным и вредным жеребцом, но Феликса всегда выбирала себе таких коней и знала, как с ними обращаться. Она никогда не «обламывала» норов лошадям — Феликса старалась вызвать у своих питомцев чувство привязанности.

В Арделорее говорили: сломанный норов аукается предательством, но подружись с конем — и он будет преданным, как пес. Если Данатос и правда брат Брисигиды и провел жизнь в Арделорее, он это знает.

* * *

Когда Феликса вышла в сад, кровь уже беспрерывно текла у нее из носа. Она знала, что страх помешает лорду Мордреду уснуть, и подавляла его, как могла. Однако она надеялась найти в саду хоть какую-нибудь успокаивающую траву. Чародейка сомневалась, что здесь растет валериана или пустырник, но хотя бы ромашки должны быть где-то на клумбах.

Удача ей улыбнулась: под раскидистой магнолией, совсем рядом с беседкой, цвела маленькая клумба. Часть ее засадили розмарином, мятой и шалфеем, и похоже, эти травы часто попадали на кухню — часть стеблей оборваны совсем недавно, другие растения украшены свежими побегами. На краешке клумбы нашлась и мелкая аптечная ромашка.