Мертвая вода: Стихи

Все гораздо серьезней, чем могло показаться.
Разжигание розни — в каждом новом абзаце,
разложение веры по разрозненным полкам,
записные гомеры знают, выпито сколько.

Наше время не лечит, наши годы — какие?

Рашку давят на Вече — не протянешь руки ей.
В стоге сена иголка, — да опять мимо вены;
за отсутствием волка ноги кормят гиену.

Заплутав в трех бараках, загибаясь от ханки,

на безлюдье и раком станешь за две буханки.
Ой вы, слухи да козни, да поклеп на ворюг!
Все намного серьезней, говорю…

2008

Рассветно-дорожное

1

Спеша в замызганный Касимов
из муторной Рязани,
подумай, как невыносимо
вкусна лазанья.
И не смотри, что вдоль дороги
цветы искусственные нам
внушают трепет видом строгим,
развешанные по крестам.

Но предвкушая запах чая

в закусочной, где мухи,
гостей торжественно встречая,
целуют руки, —
шлифуй послушную баранку,
насвистывай блатную хрень,
пока не въедешь спозаранку
в провинциально-хмурый день.

2

Но я недаром, я недаром
копил приметы до поры,
рыгая терпким перегаром,
вдыхая винные пары,
чтобы однажды не вписаться,
в такой несложный поворот,
и — кто поспорит? — виноват сам,
едреный рот!

И вот уже — какая прелесть —

на соснах, в качестве зевак,
воро́ны (во́роны?) расселись,
грассируя — чего да как.
Уже лицо желтее воска,
и леденеют трубки жил.
Когда подъедет труповозка —
я буду жив.

2007

«Напиши два десятка нетленных стишков…»

Напиши два десятка нетленных стишков
и уйди на покой.
Как щитом, не прикроешься талым смешком:
а на кой, а на кой?

Долг и памятью красен, и вовсе не суть —

сколько именно и
сколько пены янтарной на гривах несут
озаренья твои.

Хоть десяток, но стоящих выдать сумей

и спокойно уйди.
Сколько сможешь, пока еще разум в уме,
да хотя бы один…

2008

Мегаполис

Асфальтовой кашей сыт,
сопит разомлевший Молех[1]

.И брызги свинцовой росы
звенят на деревьях безмолвных.

Стремительно плавится жизнь,

стекая по липким перилам.
Попробуй еще продержись,
покуда вконец не сморило.

Одышка. А сделай мы шаг

один в направление леса…
Но стайками мокрых мышат
бухаем под каждым навесом.

Кому был обещан уют?

Как в ритме причудливой джиги,
у стройки нелепо снуют таджики,
собаки, таджики.

И всякому, словно паек,

талон на безумие выдан.
А солнце в дыму не поет,
но пахнет карбидом.

Бездомный пророк охрип,

молчит, а надысь визжал как:
«Здесь вырастет ядерный гриб!»

А пусть вырастает. Не жалко.

2010

«Черные понедельники…»