Мертвая земля

Отныне весь Норидж превратился в продолжение лагеря; шесть пушек, находившиеся в замке, были доставлены на Маусхолдский холм. Кодд, Элдрич и прочие отцы города были заключены под стражу; исключение сделали лишь для одного из самых уважаемых олдерменов, Августина Стюарда, которого Кетт назначил своим представителем, поручив ему следить за поддержанием порядка. (Вне всякого сомнения, Кетт сознавал, что не может всецело полагаться на лояльность этого человека.) Надо признать, что в первые дни после захвата Нориджа повстанцы активно занимались мародерством, однако вскоре в городе был восстановлен такой же строгий порядок, который царил и в лагере. Королевский посланник отправился в Лондон. Процессы под Дубом реформации продолжались; ныне перед судом предстали наиболее богатые и влиятельные горожане. Согласно свидетельству Невилла, «ежели они [жители лагеря] не находили за тем или иным знатным горожанином никакой вины, то кричали: „Добрый человек, он добрый человек!“ — и подсудимого отпускали на свободу; но ежели перед ними стоял тот, кому довелось обидеть кого-нибудь из них… толпу охватывала ярость, и раздавались крики: „Повесить его!“»[165] Учитывая, что ни один из джентльменов, захваченных повстанцами, не был повешен, можно предположить, что Невилл дает волю вымыслу; что еще более вероятно, руководители лагеря, несмотря на упорные требования толпы, отказывались совершать казни.

Количество повстанцев, погибших во время атаки на Норидж, нам неизвестно, но вряд ли их было меньше ста. В жизнь обитателей лагеря впервые вошла смерть. Они горевали по погибшим товарищам и родственникам, но по-прежнему были преисполнены решимости стоять до конца.

Нам неизвестно также, какая территория находилась под контролем восставших; исследователь С. Лэнд предполагает, что протяженность этой территории составляла 15–20 миль[166]. В течение июля предпринимались неоднократные попытки продвинуться на север и в центральные части Норфолка. В конце месяца еще один повстанческий лагерь возник поблизости от Кингс-Линна; возможно, мятежники рассчитывали захватить этот город. В то же время сельские дворяне, оправившись от первоначального шока, принялись создавать вооруженные отряды. С помощью этих отрядов они пытались теснить повстанцев, которые продвинулись на 25 миль к югу, в сторону Уоттона, и вышли на дорогу, ведущую в Лондон, возможно намереваясь задержать правительственную армию, прибытия которой ожидали в самом скором времени. Впрочем, в начале августа лагерь в Кингс-Линне был уничтожен, а многие его жители присоединились к своим товарищам на Маусхолдском холме.

Еще один лагерь был образован в Хингхэме, в 15 милях от Нориджа, тоже с целью контролировать дорогу на Лондон; однако в скором времени вооруженный отряд, организованный сэром Эдмундом Кнайветтом, совершил атаку на этот лагерь, вынудив повстанцев разойтись.

Небольшой отряд из Саффолка попытался захватить Грейт-Ярмут, однако жители города оказали мятежникам решительное сопротивление. Таким образом, все попытки повстанцев расширить территорию, которая находилась под их контролем, и захватить два важнейших норфолкских порта закончились неудачей. К тому же в лагерь стали приходить вести о том, что правительство готовит в Лондоне войска, собираясь двинуть их против мятежников.

Что оставалось делать повстанцам в сложившихся обстоятельствах? Выжидательная стратегия Кетта (отнюдь не лишенная смысла, учитывая все обещания и посулы лорда-протектора) не принесла должного результата. Перед жителями лагеря встал выбор: сражаться далее или признать себя побежденными. В Лондоне никаких волнений не наблюдалось, однако, опасаясь возможных беспорядков, городские власти ввели в столице военное положение[167]. Многие повстанцы справедливо боялись, что, в случае если они прекратят сопротивление, разъяренные сельские джентльмены добьются для них самых суровых кар. Было немало и таких, кто считал, что армия, направленная на подавление мятежа, не имеет никакого отношения к протектору Сомерсету, но в действительности организована местными дворянами и их сторонниками в Королевском совете. Можно сказать, что мятежники до самого конца упорствовали в своем нежелании увидеть поведение Сомерсета в истинном свете.

Возглавить правительственную армию было поручено Уильяму Парру, маркизу Нортгемптону. Он приходился братом покойной королеве Екатерине Парр и своим возвышением был обязан исключительно этому обстоятельству. Маркиз, вне всякого сомнения, являлся человеком придворным, а не военным. То же самое можно было сказать и про его помощника Эдмунда, барона Шеффилда. Шеффилд, судя по всему, относился к числу джентльменов-головорезов. Узнав, что муж его сестры завел любовницу, он вместе с тремя родственниками избил несчастную женщину, изуродовав ее до такой степени, что любовник порвал с ней отношения[168].