Мертвая жена и другие неприятности

– Ты в порядке? – спросил Саша.

– Да вроде.

– Ловко ты ему руку завернул. Приемчики знаешь? Серега научил?

– Когда-то самбо занимался. Не думал, что помню.

– А я вот по рабоче-крестьянски… Это что, твои студенты?

– С чего ты взял? – не понял Валерий Борисович.

– Откуда же они знают, что ты доцент?

Друзья посмотрели на поверженных врагов, которые даже не пытались подняться. И в это время к подъезду подкатил микроавтобус. Из него вышел водитель и оглядел валявшихся неподвижно парней.

– Что тут у вас происходит?

– Не знаю, – ответил Орешников. – Выходим, а они лежат. Пьяные, наверное. Ладно, я за Наташкой побежал, а вы загружайте чемоданы.

Валерий Борисович не знал, куда ему идти. И пока ехал в микроавтобусе. До аэропорта провожать друзей смысла не было, да и опасно. А потому он попросил остановить микроавтобус, когда отъехали от дома Орешниковых на значительное расстояние. Попрощался, обнял Наташу и пожелал ей удачи.

Друзья уехали. Какое-то время Валерий Борисович смотрел вслед автомобилю. И продолжал смотреть даже тогда, когда тот скрылся в потоке машин. Идти было некуда: дома его схватят, в квартире Богомолова тоже наверняка дожидаются. В кармане на связке висит ключ от квартиры убитой женщины, но и там небезопасно. Есть еще переданные ему Кириллом ключи от какой-то роскошной квартиры с зимним садом и открытой террасой, но адреса ее Валерий Борисович не знал. И друзей у него больше не осталось. Брадис в больнице, Богомолов погиб, Орешниковы скоро будут в Германии. Он остался совсем один – загнанный и никому не нужный, кроме полиции.

Часть четвертая

Глава 1

Николай Михайлович не мог понять, что происходит. Сначала Осин не захотел его принять – секретарша приятным голосом сообщила, что Леонид Евгеньевич занят. А на вопрос, когда освободится, ответила: «Он сам с вами свяжется».

Тогда Храпычев позвонил Станиславу Ивановичу, и тот был более откровенен:

– Вице-премьеру ваш доклад больше не нужен.

– Почему? – удивился Николай Михайлович.

– В Давосе будет выступать президент и теперь докладом занимаются его люди.

– А как же…

– Все вопросы к президенту страны, – не дал декану договорить заместитель председателя правления банка и отключился.

Остаток дня Храпычев находился в недоумении. Потом проанализировал происходящее и пришел к мысли, что это какая-то несостыковка. Скорее всего, Осин сам вышел на помощника премьера, и тот, вспомнив свои договоренности с деканом и то, что Храпычев пообещал ему поделить гонорар, не захотел говорить с банкиром. Несколько раз Николай Михайлович пытался позвонить в столицу, но каждый раз телефон помощника был занят. К концу дня оставаться спокойным не было никакой возможности. Он выглянул в приемную и увидел Хакимову и Юлю.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он бывшую секретаршу.

– Так у меня отработка две недели, – ответила та, вглядываясь в его лицо.

То, что она смотрела так внимательно, словно понимая – у бывшего начальника неприятности, взбесило уже окончательно.

– Вон! – стараясь не заорать, произнес Храпычев. – Можешь не отрабатывать. Придешь за расчетом, а сейчас…

– Но я должна…

– Вон!!! – заорал Николай Михайлович, уже не желая сдерживаться. – Ты много чего должна…

Он начал задыхаться и закашлялся. Юля схватила свою сумочку и бросилась к дверям. Но перед тем как выйти, обернувшись, произнесла:

– Ты у меня еще попляшешь.

Храпычев хотел запустить в нее чем-нибудь, но под руку попались какие-то списки, а дверь за бывшей секретаршей уже захлопнулась. Он бросил взгляд на Хакимову – та тихо улыбалась, и это тоже раздражало. Посмотрел на конские хвостики на ее голове, на тощую шейку и еле сдержался, чтобы не вцепиться в эту шею зубами. Декан вернулся в кабинет, сел в кресло и только тогда заметил, что держит листы бумаги. Швырнул их на стол и вспомнил последние слова Юли.

Как она может отомстить? Что девчонка знает про него такого, что могло бы навредить ему, всеми уважаемому человеку? Расскажет кому-нибудь, что у нее почти два года была связь с деканом? Пустяковое обвинение! Во-первых, такие вещи сейчас никого особенно не волнуют, а во-вторых, можно отговориться, мол, все ложь, клевета, пустой наговор уволенной сотрудницы. Что еще? Может поведать, что руководитель факультета за взятки обеспечивал прием абитуриентов. И даже добавить, что сама подыскивала денежные, так сказать, кандидатуры. Это, пожалуй, более серьезная угроза. Но! Денег-то Николай Михайлович ни от кого не получал. Если кто-то и заявит, что платил за поступление отпрыска, то ведь взятки вручались не лично декану, а секретарше. Именно с ней заботливые родители предварительно договаривались, и Юля давала гарантии. А Храпычев отметет все обвинения, скажет, что слышит об этом впервые. Более того, когда у него возникли сомнения в порядочности секретарши, он сразу же ее уволил. Никто не усомнится в его словах и в мягкости принятого решения. К тому же вряд ли кто-либо решится подтвердить обвинения. Ведь тогда взяткодатели сами подпадают под статью, а их тупоголовые детки останутся без дипломов.