Мертвая женщина играет на скрипке (СИ)

— В какое еще кафе! — дверь «Макара» открылась, оттуда выглянула Антонина. — Сергей, ну куда вы убежали? Антон, заходите, пожалуйста! Я оладьи напекла, чай согрела, зачем вам кафе? Даже слышать ничего не хочу!

Пришлось зайти. Не могу устоять против оладий.

— Спасибо, Антон, — порывисто и как-то смущенно обняла она меня в коридоре, — я вам так благодарна за Катю.

— Ну что вы, мне просто повезло.

— Не просто, — покачала она головой, — тут все не просто. Вы очень вовремя тут появились. Вы, ваша дочь, жена…

— А что жена? — насторожился я.

— Ничего! Просто к слову пришлось. Надеюсь, вы ее найдете, как нашу Катю.

— Надеюсь, все-таки как-нибудь иначе найду… — мне снова почудился запах Мартиных духов. Наверное, по ассоциации. Мозг иногда играет с нами в странные игры.

— Мозг нас постоянно обманывает, Антох, — сказал Петрович, наворачивая оладьи. Видно, что он тоже к ним неравнодушен. — Вот, например, быстро поверни голову слева направо, насколько можешь, глядя на стену.

Я удивился, но честно проделал — повернул голову насколько мог влево, потом, ведя взглядом по стене, повернул ее до упора направо, аж в шее щелкнуло.

— И что?

— С какой угловой скоростью двигалась линия взгляда? С какой линейной скоростью двигалась по стене точка фокуса зрения?

— Э… Я не настолько силен в математике, чтобы вот так…

— Тогда поверь на слово — слишком быстро.

— Слишком — для чего?

— Чтобы фоторецепторы сетчатки успевали обрабатывать изображение. Если ты включишь камеру смарта, сфокусируешь ее на стену и повернешь его с той же скоростью, то изображение смажется до неразличимости. Хотя скорость работы электронной матрицы выше, чем нашей биологической. И тем не менее — ты, крутя головой, видишь мир вокруг не смазанным, а четким.

— И в чем фокус?

— В мозгу. Мы на самом деле видим куда меньше, чем нам кажется. Наши глаза — так себе прибор. И оптика не очень, и разрешение посредственное, и быстродействие никакое. Зато видеопроцессор у нас зашибенский. Он и рисует нам картинку, на основе внутреннего рендеринга. Мы живем в дополненной реальности, Антох. Оперируя не тем, что видим, а тем, что рисует нам мозг на основе предыдущего опыта и наработанных паттернов. Ты много раз видел эту стену, — он показал на нарисованные Клюсей готические граффити, — и, когда ты крутишь башкой, то мозг подставляет вместо изображения, которое не успели считать глаза, кадры из буфера видеопамяти. Поэтому мы довольно часто видим то, чего нет и не видим того, что есть. Но обычно не успеваем это осмыслить, потому что мозг прячет эти противоречия, маскирует и отвлекает внимание.

— Видим то, чего нет… — задумчиво повторил я. Блин, мне ли не знать.

— Именно. Из этого много любопытных следствий. Например, поэтому опасно ездить по шоссе на велосипеде. При управлении автомобилем скорость движения, а значит — и скорость видеопотока в глазах, значительно превышает ту, на которую мы рассчитаны природой. Мы не бегаем со скоростью сто километров в час, нам никогда не было нужно обрабатывать окружающие объекты настолько быстро. Однако мы как-то управляем машиной, верно?

— Факт, — согласился я.

— Опять же за счет рендеринга реальности. Глаза успевают считывать только важнейшее: контуры объектов, их расположение и относительные скорости. В каждый конкретный момент ты не видишь, какого цвета машины вокруг, кто сидит за рулем, что валяется на обочине и какой длины юбка у девушки на тротуаре. Это суммируется мозгом из разных кадров, и картинка синтезируется. Чем выше скорость — тем процент синтетической картинки больше, а реальной — меньше. Поскольку мы не можем увидеть все, то мозг отбрасывает все маловажное и оставляет только основное — обочину, разметку, знаки, машины, пешеходы. Стандартные объекты. Велосипедист, который не пешеход и не машина — выпадает. Водитель его реально не видит. Не хватает ресурсов обработки изображения. А потом разводит руками: «Да я вообще не понимаю, откуда он вдруг взялся!».

— Интересно, — кивнул я, — не задумывался об этом. Но причем тут VR-очки?

— Они используют эту особенность мозга. Им не нужно отображать всю картинку в подробностях, тратя бешеные ресурсы на детальную отрисовку каждого кадра. Вместо этого они подсказывают мозгу, что он должен увидеть, и он рисует это сам. Например, есть у тебя вирп, так?

— Так.