Мертвая женщина играет на скрипке (СИ)

Петровича я вызвонил ближе к вечеру с нового смарта. Смарт был пуст и уныл — увы, Нетта, когда я перепрошил его на «Кобальт», там не появилась. Как будто и не было никаких вирпов. Я потыкался по менюшкам в поисках, где он включается — но не нашел.

— Ну ладно, подползай в мою берлогу, — сказал Петрович без особого энтузиазма. — Типа в гости и все такое. Посмотришь, как я тут устроился.

— А ты не в гостинице разве? — удивился я.

— Вот еще, — скривился Петрович в окошке видеочата, — я старый, ленивый и люблю работать в комфорте.

Оказалось, что квартира, которую он снимает, неподалеку, но я все равно поехал на машине. Ноге не становилось лучше. Хуже, впрочем, тоже, так что я решил пока воздержаться от обращения к медицине. Если понемногу, от машины до подъезда, то терпеть можно.

Первое, что меня поразило — стол с тремя дорогущими, ценой в неплохую машину, монитор-панелями с тридэ-голографией. Второе — что над ними, вместо изображения, летали какие-то цветные пятна. Третье — могучие ящики вычислителей, оккупировавшие пространство под столом, возле стола и даже немножко на столе. Я не разбираюсь в актуальном «железе», но, кажется, в него было вложено больше денег, чем я заработал за всю свою жизнь.

— Что это?

— Мое рабочее место. Не все, знаешь ли, могут обходиться одним ноутбуком, кому-то и работать приходится. Пришлось заказать доставку.

— А почему они… Вот так? — я обозначил руками мельтешение цветных пятен.

— Потому что на меня настроено. Я же тебе объяснял — «Кобальт» использует умение нашего мозга выстраивать картинку самостоятельно. Это и ресурсы экономит, и достоверность идеальная. Что может быть достовернее для мозга, чем то, что он нарисовал себе сам? Но у всех мозги работают немного по-разному. Заметил, что, чем больше ты пользуешься очками, тем лучше становится графика?

— Ну, да. Сейчас иногда путаю, на каком я свете.

— Это «Кобальт» подстраивается под твои особенности восприятия. Если я загляну в твои очки, то увижу примерно то же, что ты видишь сейчас на моей графстанции — цветные пятна. Хотя для тебя изображение идеальное.

— Забавненько, — признал я, — никогда бы не подумал, что мы все настолько разные. Слушай, у меня к тебе есть вопросы.

— Полчаса они терпят?

— Запросто.

— Тогда я доработаю, ладно? У меня тут интересная задачка, не хочу из нее выгружаться. На кухне кофемашина, свари себе кофе и посиди тут немного, я быстро.

Я сходил на крохотную кухоньку, выдавил из автомата двойной эспрессо средней паршивости, вернулся в комнату и уселся на диван. Петрович не обращал на меня внимания, манипулируя трекпадом и клавиатурой. Цветные пятна метались над столом. Иногда мне казалось, что я различаю в них какие-то схемы и карты, но они расплывались раньше, чем я успевал рассмотреть.

— Пляшут в круге бесконечном,

Окружая пьедестал.

В одурении беспечном

Этот мир существовал…

Петрович, видимо забыв про меня, напевал на мотив арии Мефистофеля из оперы «Фауст». У него оказался неплохой голос.

— В умилении сердечном

Прославляя истукан,

Лучше бы они, конечно,

Наливали мне стакан…

Он бросил манипулятор и задвигал руками перед собой. Ого, у него еще и трехмерная кинест-сенсорика! Я думал, она только в проекте.

— Этот идол ждет Луну,

Волю неба презирает,

В надлежащую волну

Он за борт её бросает…

Петрович просвистел несколько тактов, завис, задумался, но потом сказал: «Ага! Вот ты как?» — и снова вернулся к клавиатуре.

— В угожденье богу злата

Край на край встаёт войной;

А я думаю, что надо

Нам шарахнуть по одной…

Пулеметно протрещав кнопками, — надо же, не один я такой ретросексуал, люблю физические клавиши, — Петрович опять начал что-то крутить руками в рабочем поле.

— На земле весь род людской

Чтит один кумир священный,

Мы навалимся толпой,

Рай построим техногенный…

Петрович вздохнул, с хрустом почесал бороду, пробормотал что-то вроде: «А ведь и построим же…».

— И людская кровь рекой

По клинку течёт булата!

Тут я выхожу такой,

У меня ума палата…

Потом, подумав, возразил сам себе: «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст?». И, просвистав еще несколько тактов из Гуно, запел снова, торжествующе и победно:

— И Сатана там правит бал,

Там правит бал,

Он всех конкретно заебал,

Да, заебал!

Откинувшись на спинку кресла, он удовлетворенно разглядывал что-то перед собой. Мне по-прежнему было видно только мельтешение цветных пятен. Я поставил пустую кружку на столик, и Петрович, вздрогнув, повернулся ко мне.

— Блин. Я и забыл про тебя. Извини, — сказал он смущенно.