Мертвая зона

— Медицине виднее, — был ответ. — На наш с вами век повоевать еще хватит.

— Как же хватит, когда вот-вот все у нас завершится!

— Не очень-то «вот-вот»… Во всяком случае, ни одного лишнего дня держать вас здесь не будем…

Но прошли еще долгих три недели, прежде чем Сергеева наконец-то признали годным к продолжению службы и выписали из госпиталя.

Перед самой выпиской Сергеева навестил Александр Иванович Бирюков, принес показать захваченные у врага неотправленные письма, уже переведенные на русский язык:

— «Я все еще цел, хотя другие тысячами легли и остались здесь навсегда. Позавчера ел похлебку, сегодня стащил банку консервов из контейнера, сброшенного с самолета. Мне 26 лет. Я один из тех, кто любил орать „Хайль Гитлер!“ вместе со всеми, а теперь подохну как собака или попаду в Сибирь!» А вот еще письмо: «Это конец. Еще одна неделя, и игра окончена. Говорить о причинах ныне нет смысла. Я только могу сказать следующее: не нам объяснять обстановку, а тому человеку, который несет ответственность за нас… Берегись, чтобы еще большая катастрофа не постигла страну…»

— Вот оно, возмездие! — воскликнул Бирюков. — Отпетые нацисты и те понимают, куда завел их Гитлер. Если у солдат не осталось сомнений в разгроме, остается убедить гитлеровских генералов прекратить бессмысленную бойню…

— По-моему, их уже убедили, — заметил Сергеев.

— Не скажи… Наверняка во главе со своим бесноватым фюрером жаждут реванша…

В один из дней начала февраля в палату к Сергееву и Николаю пришел Скорин. В руках — теннисный мяч, который он последнюю неделю тискал ослабевшими пальцами. Гипс с локтевого сустава снят, сняты бинты. Настроение у Скорина отличное, смуглое скуластое лицо сияет.

— Привет славянам-победителям! — провозгласил Скорин с порога, и Сергеев невольно поддался его приподнятому настроению.

— Привет, привет, — ответил он, поднимаясь на койке, демонстрируя «вертикальное состояние организма» вместо опостылевшего горизонтального, — какие новости? Что говорят в сводках Совинформбюро о нашей палате?

— Говорят, что залежались, завалялись мы тут, зря переводим казенные харчи, пора на работу.

— Есть предложения?

— Не предложения, а конкретный приказ командования… Как ты? — обратился он к Рындину. — Не забыл еще «шпрехен зи дойч»?

— Бардзо добже шпрехаю, пан капитан, — ответил Николай. — Опять, что ли, в разведку? Или в штаб?

— Пока не говорят куда, но подполковник Джегурда интересовался тобой… Наша рота получает спецзадание… Доукомплектовывают из госпиталей выздоравливающими, однако сказано, дело поручают ответственное, к тому же требуется знание языка.

— Ну так он, язык-то, всегда при мне, — заверил Николай. — А то, что обратно в роту, так это же хорошо!

— Ясно, хорошо! Переводчики нам тоже нужны!

— Значит, Джегурда уже подполковник? — спросил Сергеев. — Надо бы поздравить его…

«Уж кто-кто, — подумал он, — а офицеры — защитники Сталинграда достойны и досрочного присвоения очередных званий, и правительственных наград».

— А о нашей, милицейской «роте» что говорят? — спросил он.

— А вашей, как положено, разгребать всякую шушеру, оставшиеся очаги в городе… По агентурным данным, — продолжал Скорин, — и вас и нас выписывают в один день, так что форсировать Волгу по льду будем одной командой… Форма одежды зимняя: дают полушубок, валенки — фронтовой комплект по первому классу.

— Значит, на передовую или в караул на посты — охранять наружные объекты, — предположил Николай.

— Насчет передовой не ручаюсь, уловил, что пока службу будем нести где-то в Сталинграде или в области. Может быть, тоже будем выковыривать оставшиеся клопиные гнезда, шпарить их кипятком. Говорят, кое-где постреливает еще фриц, не сдается…

— Сдох фриц! И надеяться ему не на что! — горячо сказал Николай. Видно было, что слова Скорина порадовали его: одно дело — идти после госпиталя в резервный полк и совсем другое — в родную роту вместе со знакомым командиром.

Сергеев мысленно прикинул, какое может быть задание Скорину в Сталинграде или в области, и ничего другого не придумал, как проверку территории, очистку ее от еще оставшихся кое-где групп немцев, потерявших связь со своим командованием или отказавшихся подчиниться приказу капитулировать. Очевидно, как раз понадобится знание языка, чтобы кроме силы действовать и убеждением. Что ж, наконец-то пришла пора полной победы над таким несокрушимым, как еще недавно казалось, врагом. Одно это сознание прибавляло сил, отличного настроения. Что касается его собственной судьбы, тут все было ясно: возвращался он в свое управление на прежнюю должность, прежнее место в жизни, в родной город, хоть и остались от него лишь руины. Там его ждала выехавшая из Ленинска накануне Вера.

Глава 22 БОЛЕВОЙ ПОРОГ ПРЕСТИЖА

Скованную льдом, в застругах и торосах Волгу переходил он ранним февральским утром вместе с небольшим армейским подразделением старшего лейтенанта Скорина. Рядом с Сергеевым шагал Николай.