Леха уже спускался по тропинке, когда вспомнил, что забыл спросить нечто важное. Ну конечно: «Это ваши продали реактор – или его забрали хозяева?» Все-таки еще шевелится инстинкт самосохранения, вытесняет из сознания опасные реплики. За такой вопрос можно схлопотать по черепу и загреметь вниз с горы безо всяких ритуалов. Или остаться в Абудже навсегда, чинить конвейер на мыловаренном заводе и жевать порошок джу-джу ради отрешения от всего земного. А пока не отрешился – ублажать Вик с ее приступами ревности и мании величия. И гадать, сколько бедняжке осталось жить. Лучше уж сразу в пропасть…
И только когда Леха уселся в «басик», до него дошло, какой он идиот.
В смысле – дошло, кто такой Привратник.
Чувствуя странную апатию и твердя себе, что это похмелье, Леха действительно поел, упал на кровать и уставился в потолок. Он ждал, когда в городе начнут стрелять. Если бы его спросили, зачем ждет, раз уверен, что это плохо кончится, он бы ответил: сам не знаю.
Потом в спальню едва ли не строевым шагом вошел Гейб, вручил Лехе воки-токи и удалился.
– Живой? – спросила рация голосом Вик.
– Так точно.
– С этой дурой – пообщался?
– Она вовсе не дура. Она еще нас с тобой продаст и купит.
– Понятно. Что и следовало ожидать – ты в нее втрескался, – сказала Вик. – Какой же ты… Слабак!
И дала отбой.
Леха едва не швырнул воки-токи в стену.
Минут через пять рация включилась снова.
– Эй, ты, герой-любовник, – сказала Вик как ни в чем не бывало. – Твои многочисленные друзья уже сообщили тебе, что у нас случилось ночью?
– У меня здесь нет друзей кроме тебя.
– Хм… Как трогательно, прямо разрыдаюсь сейчас. Ну так ты в курсе?
Леха помедлил и решил: Вик точно не заслужила, чтобы он врал ей. И будь что будет.
– Если я правильно тебя понял – да, в курсе.
– От кого знаешь? – тут же спросила Вик.
– Этот человек совершенно ни при чем, он только наблюдатель.
– Убью, – сказала Вик.
Леха счел за лучшее промолчать.
– Всех убью! Думали, если я тихая-мирная и никого не трогаю, можно тут шпионить как… Как у себя дома?! Совсем обнаглели, лазают по моему городу… Чего молчишь?!
– Я очень сожалею, – пробормотал Леха.
– Сожалеет он! Погоди, вот я до тебя доберусь, ты не только сожалеть, ты еще… Многому научишься!
– Очень жду, – честно сказал Леха.
– Как мило с твоей стороны! Думаешь, что-то изменилось? Если кто-то думает, будто что-то изменилось, его ждет глубокое разочарование. Все под контролем.
– Ну так это хорошо… Наверное.
– Да это прекрасно, я сэкономлю пехоту для настоящей последней битвы. А сегодня у нас рутинный тест системы. С выносом гробов под фейерверк. Так и передай своей дуре.
– Ничего я не могу передать никому… – начал было Леха, прикидывая, для кого на самом деле говорится столько лишнего по открытому каналу.
И осекся: а если это не спектакль?
А если Вик действительно в бешенстве?
Мало ли что она способна отмочить. Как припрется с гаечным ключом…
Но по-настоящему дурно ему стало от мысли, что он будет рад ее видеть.
Тут Леха окончательно растерялся.
– Вперед, недоумки! – провозгласила Вик. – Будет шоу первый сорт! Эти двадцать китайских игрушек… Пусть заходят смело, в зоне все по-честному. Лично я пальцем не пошевелю, не трону резервы, вообще ни во что не собираюсь вмешиваться. Чистая красивая игра – роботы против людей. Никакого подвоха. Ты ей так и передай.
– Ничего я не передам, у меня нет с ней связи!
– Роботы против людей, – повторила Вик. – Знаешь, чем лучше я узнавала людей, тем больше любила роботов. И здесь я надеялась, что все сделала для них правильно. Так, чтобы они могли достойно отыграть свою роль без моей помощи. А теперь… Ну это же нечестно!
– Военная хитрость, обычная тактика людей против людей же.
– С роботами это подлость, а не хитрость! Пакостное и мелочное предательство. Еще одно предательство в Абудже, эка невидаль. И вроде я не виновата… Но я виновата!!!
– Ты не виновата! – воскликнул Леха.
– Ты не понимаешь, – сказала Вик горько. – Здесь много было всякого, ну, я тебе говорила… Думала, меня удивить уже нечем. Но это предательство – самое гадкое, и я его не прощу ни себе, ни остальным. Молись, чтобы я не подумала, будто ты в нем замешан хоть мизинцем.
– Ты не виновата, – повторил Леха.
– Перестань. Мне нельзя было расслабляться, нельзя было успокаиваться! Роботы не умеют врать и поэтому сами беззащитны перед обманом. А я их бросила. Все равно что детей оставить наедине с хищником.
– Чем я могу помочь?
– Да пошел ты к черту, добренький, – сказала Вик. – Меня от тебя уже тошнит. Все такие хорошие, одна я дерьма кусок! Ненавижу!
И отключилась.
Он позвал Гейба и вернул ему рацию.
Настроение было – хоть вешайся. Провалявшись еще полчаса, тупо глядя в потолок, Леха вспомнил про аптечку в рюкзаке. Нашел там снотворное, проглотил пару таблеток, завернулся в одеяло и мягко отчалил в забытье.
Когда начали стрелять, он решил, что ему это снится. Можно было выбежать на крыльцо и прислушаться, а можно укрыться одеялом с головой. Тут вдалеке жахнула Йоба, и Леха накрыл голову подушкой.