Мёртвая зона

Нет, в мире Уолта Хазлетта не существует героев и людей с паранормальными способностями, а доктрина «Мы можем изменить систему только изнутри» – единственно верна. Уолт – хороший и надежный человек, любит ее и Денни, но душа Сары вдруг затосковала по Джонни и отнятым у них пяти годам. И совместной жизни. И по ребенку, чьи волосы были бы темнее.

– Тебе пора ехать, – тихо сказала она. – А то у Тиммонса вообще не будет никаких шансов.

– Конечно, – улыбнулся Уолт, подводя итоги и закрывая слушания. – Мир?

– Мир, – подтвердила Джонни.

Но Джонни знал, где лежало кольцо. Он действительно знал.

Уолт поцеловал Сару, чуть коснувшись сзади ее шеи. Он всегда ел на завтрак одно и то же, всегда одинаково целовал ее. Когда-нибудь они переедут в Вашингтон, и никаких ясновидящих не существует.

Через пять минут Уолт уехал, как обычно, посигналив на прощание, – их маленький «форд-пинто» влился в поток машин на Понд-стрит и исчез. Она осталась с Денни, который с риском для жизни пытался вырваться на волю, протискиваясь под крышкой детского стульчика, служившей столиком.

– Так у тебя ничего не выйдет, глупыш. – Сара прошла через кухню, подняла крышку стульчика и подхватила сына.

– Фу! – сказал Денни, выражая недовольство.

На кухне появился их рыжий кот и неторопливо прошествовал вдоль стола. Денни с радостным криком схватил его, и кот обреченно прижал уши.

Сара улыбнулась и убрала со стола. Тело, находящееся в состоянии покоя, стремится сохранить его. И на Сару законы инерции действовали столь же неумолимо. Бог с ними, с недостатками Уолта, разве у нее самой их нет? Она ограничится тем, что пошлет Джонни открытку на Рождество, и все! Так будет лучше и надежнее, потому что тело, находящееся в движении, тоже стремится его сохранить. Сейчас ее жизнь нравилась Саре. Она пережила Дэна, пережила Джонни, которого так несправедливо у нее отняли (но в жизни столько несправедливости!), она преодолела опасные течения и быстрины и теперь оказалась в тихих водах, где ей хорошо и спокойно. И она останется здесь. Залитая солнцем кухня вполне устраивала ее. И лучше забыть о ярмарке, «Колесе фортуны» и Джонни Смите.

Сара пустила воду в раковине, чтобы помыть посуду, и включила радио, где начинались новости. Первое же сообщение потрясло ее, и она застыла с вымытой тарелкой в руке, устремив невидящий взгляд в окно на задний дворик. Мать Джонни Смита перенесла инсульт, когда смотрела по телевизору репортаж о пресс-конференции сына, и меньше часа назад скончалась в больнице.

Сара вытерла руки, выключила радио и освободила кота из объятий Денни. Потом отнесла сына в гостиную и посадила в манеж. Денни возмущенно заревел, выражая недовольство, но она, не обратив на это никакого внимания, набрала телефон больницы. Телефонистка, видимо, уставшая повторять одно и то же, заученно сообщила, что Джонни Смит покинул больницу около полуночи.

Сара повесила трубку и села. Денни продолжал реветь, а из кухни доносился звук льющейся воды. Потом Сара поднялась, прошла на кухню и выключила воду.

Глава четырнадцатая

1

Представитель журнала «Инсайд вью» появился 16 октября почти сразу после того, как Джонни забрал почту.

Их дом стоял далеко от шоссе, и к нему вела покрытая гравием дорога длиной почти в четверть мили; она пролегала сквозь густые заросли сосен и елей. Джонни совершал к почтовому ящику на шоссе ежедневные пешие прогулки. Сначала он возвращался абсолютно выбившимся из сил, ноги горели, а хромота так усиливалась, что он буквально волочил ногу. Но теперь, полтора месяца спустя, прогулка в полмили уже не занимала, как раньше, целый час и даже доставляла удовольствие – в отличие от приходившей почты.

Джонни начал колоть дрова к предстоящей зиме. Вообще-то Эрб собирался нанять для этой работы кого-нибудь со стороны, поскольку сам подрядился заняться внутренней отделкой новостроек в Либертивилле.

– Знаешь, Джонни, когда человек понимает, что старость не за горами? – спросил он с улыбкой. – Когда с наступлением осени он начинает искать работу в помещении.

Джонни поднялся на крыльцо и со вздохом облегчения опустился в плетеное кресло возле кресла-качалки. Положив на перила веранды правую ногу, он, морщась от боли, поднял руками левую и поместил ее сверху. Потом начал разбирать почту.

За последние дни ее стало меньше. В первую неделю после возвращения Джонни в Паунал ежедневно приходили по две дюжины писем и восемь-девять бандеролей. Основную часть пересылала больница «Истерн-Мэн», но немало корреспонденции поступало «до востребования» в почтовое отделение Паунала. Название городка писали по-разному: «Паунел», «Поунел», а однажды даже «Поумнел».