Мертвая зона<br />(Повести)

— Ну что ж, Коля, за то, что опознал Ященко, — спасибо, — сказал Сергеев, — а теперь пойдем в кабинет Павла Петровича Комова, чтобы нам никто не помешал, и поговорим.

Когда он подробно, в деталях, изложил Николаю его задачу, тот сник, опустив голову, и надолго замолчал.

— Что не весел, нос повесил? — спросил Сергеев. — Говори прямо, что думаешь?

— Так ведь, только я появлюсь на пересылке или в лагере, мне тут же перо под ребро и — все дела… У них все давно решено. Знаю даже, кто в карты проиграл.

— Ну и кому это дело поручено?

— Борову… Он из-за меня в универмаге погорел, лишился своей доли добычи, от дяди Володи получил по загривку так, что едва ноги унес, достали его и в зоне, ему меня и кончать. Срок давно назначен. А у «пахана» строго: не выполнит — самого убьют…

«Так вот почему Боров отправил анонимку, рискуя и себя засветить», — подумал Сергеев.

— А было так складно задумано, — сказал он вслух.

— Так ведь когда задумываешь, в голове оно всегда складно, — отозвался Николай. — А только ведь и другие думают!.. Каждый одеяло на себя тянет, тут уж кто кого передумает…

— Тоже верно… Ну а если ты все-таки вернешь эти двадцать семь тысяч, еще и добавишь те, что Хрыч должен был принести от Гайворонского, тогда как?

— А где я их возьму?

— Предположим, дам я или капитан Мещеряков…

— Что, в натуре?

— А вот…

Сергеев выдвинул ящик стола, показал пачки сторублевок в банковской упаковке.

— Настоящие?..

— Не совсем… Ты ответь на мой вопрос, о деньгах еще поговорим. Если вернешь деньги, как с тобой поступят?

— Да все так же. Моя песенка спета. По их понятиям, раз я «ссучился», места мне в жизни нету. Война не век будет. На фронте не убьют, после войны урки прикончат… Если, конечно, «дядя Володя» и Боров живы останутся…

Сергеев чувствовал, что Колька не все ему говорит, взвешивает и прикидывает что-то в уме, что-то решает. Решать надо было и ему с Мещеряковым, — может, и правда, так получится: Кольке рта раскрыть ее дадут, отправят на тот свет.

— А за Машу спасибо, — неожиданно сказал Николай. — Теперь ей спокойнее будет. А то ведь извелась вся, думала, я по новой в лагерь загремел…

— Когда на переправу шли, хоть поговорили?

— Поговорили, спасибо вам…

— Да уж твоя Маша достойна самого лучшего парня, — в тон ему сказал Сергеев. — Такой дивчины, как Маша, я, например, в жизни не встречал… Ты-то что все в сторону уходишь, по делу говори.

— Глеб Андреевич! — взмолился Николай. — Дайте маленько подумать. Чего-нибудь да придумаем. А вы пока Борова выпускайте, пусть он меня найдет. Где-нибудь на узкой дорожке и цокнемся. Мимо Хряща он тоже не проскочит, первым делом к нему прибежит: Хрящ у «дяди Володи» — доверенное лицо… Экая прорва денег! — глядя на пачки сторублевых купюр, потерянно проронил Николай.

— Фальшивые, Коля, печатались в Германии. Правда, от наших ничем не отличишь. Только химический анализ бумаги да краски на подделку указывают. Номера купюр переписаны, деньги подлежат изъятию. Был тут у соседки по дому постоялец — шпион, он приволок.

— Да, по мне, хоть бы и фальшивые… Однако то, что они новые, приметно… Несколько штук не дадите?

— Ты что же, хочешь фальшивые в оборот пустить?

— Какой оборот, Глеб Андреевич? В Сталинграде сейчас за деньги горсть осколков не купишь, хотя их вон сколько на Мамаевом кургане насыпано!.. Надо мне одно дело проверить.

— Ну так скажи, какое дело?

— Что ж говорить, когда, может, и не получится? Еще две золотые монетки дайте.

— Что-то ты, парень, себе на уме. Мы вот операцию коллективно продумываем, а у тебя котелок без друзей, сам на сам варит.

— Так, Глеб Андреевич, вы про государственные дела соображаете! А мне про себя да про Машу соображать надо! Это, знаете, не только моя голова полетит…

— Тоже верно. Ладно, пиши расписку…

И Колька написал: «…я, Рындин Николай Иванович, красноармеец истребительного батальона 10-й дивизии НКВД, взял пятьсот рублей германской печатки и два золотых червонца для разоблачения фашистского врага».

— Написано все правильно, будем разоблачать, — прочитав расписку, сказал Сергеев. — Ставь подпись и число. Ну а в чем твоя задумка, не скажешь?

— Не обижайтесь, Глеб Андреевич, маленько попозже сами увидите… Хрящ уже старый, у него свои дела. Боров — молодой, у него — свои. Мне еще самому разобраться надо, кто кого пасет. Главное, чтобы они вместе сошлись…

— Только тут другое получается: со всеми этими делами придется повременить, — входя в кабинет Комова, сказал Бирюков. — Рындина срочно требуют обратно в штаб полка: нужен «язык». Пойдешь в разведку. У нас тоже намечается сверхсрочное дело…

Услышав, что ему предстоит снова идти за «языком», Николай не только не огорчился, а явно воспрянул духом, да и Сергеев понял его: значит, доверяют! Да и то сказать, идти к немцам за «языком» для Кольки куда веселее, чем в компании уголовников играть со смертью в прятки. Но ведь за «языком» при таких боях тоже — не к теще в гости! Второй раз может и не получиться!..