Мёртвая зыбь

Вот тогда-то он повстречался со своим дальним родственником, в прошлом капитаном второго ранга Мордвиновым, который за свою жестокость имел основания опасаться возмездия, но успел вовремя исчезнуть. Некоторое время Мордвинов скрывался в Петрозаводске, ожидая вступления в Петроград Юденича, обзавёлся фальшивыми документами, а во время нэпа устроился в Петрограде, в фирме, изготовлявшей зубной порошок, и ждал у моря погоды. Встретившись с Путиловым, он тотчас связался с контрреволюционной организацией «За честь и престол».

В ожидании увольнения Забелин искал работу и попал к Мордвинову как раз в то время, когда у него оказался Путилов. По слабости характера он слушал Путилова, поверил ему, что внутри страны зреют силы, способные вернуть прошлое, воссоздать могучую империю, и это невозможно осуществить без помощи Европы и Америки.

Так случилось, что Владимир Забелин оказался в числе заговорщиков. Но люди, вовлёкшие его в заговор, не знали, что Забелин мучился от сознания преступности своего поступка.

Был в числе его знакомых человек, которого он глубоко чтил всегда, как выдающегося знатока флотской службы, благородного и мудрого. Когда-то этот человек имел звание полного адмирала, занимал высокий пост на флоте, а после революции, несмотря на преклонный возраст, работал в Исторической комиссии флота. Старые моряки, матросы заботились о нем в трудные годы. Советское правительство ценило его заслуги и то, что он был патриотом в истинном смысле, желал добра новому строю.

Вот к этому человеку пришёл Забелин и рассказал откровенно все, что с ним произошло.

— Володя, если говорить прямо, без обиняков, вы оказались способным на измену. Вы пока ещё служите на флоте, никто вас не увольнял. Что у вас общего с этими ничтожными и злобными людьми? С людьми, которые ненавидят наш народ и готовы его закабалить, лишь бы вернуть своё прежнее положение… Такие люди на моих глазах привели нас к позорному поражению в русско-японской войне, к Цусиме, к бессмысленному кровопролитию в войне с Германией. Мы не покинули флот в самые трудные годы, мы служили не за страх, а за совесть Советскому государству. И вот теперь, когда это государство, советская власть восстанавливают разрушенное войной народное хозяйство, вы, военный моряк, оказались в стане его врагов.

Забелин сидел, опустив голову, и молча слушал. Слов не было, что он мог сказать старику адмиралу?!

Он ушёл, и больше всего потрясло его то, что адмирал как бы не заметил протянутую руку Забелина и простился с ним кивком.

На следующий день Забелин решил сказать Путилову, что порывает с организацией. Он не нашёл в себе силы рассказать обо всем, что с ним произошло, своему начальнику и комиссару штаба. Он решил, что достаточно будет порвать с контрреволюционерами и все на этом кончится. Но тут позвонил Путилов и дал ему поручение привести на сборище у баронессы Мантейфель приезжего из Москвы, важного гостя. Забелин решил, что он выполнит это поручение и, кстати, заявит в присутствии руководителей группы о том, что не желает с ними иметь ничего общего.

Вот почему он так странно держал себя при встрече с Якушевым и сказал все, что он думает, в его присутствии Путилову и другим. Забелин наивно думал, что на этом кончится все, он дал слово молчать, и его оставят в покое. Но Якушев хорошо понимал, что ожидает этого человека.

Вернувшись в Москву, он рассказал обо всем Артузову. За тем, что происходило в Ленинграде, теперь нужно было следить внимательно, хотя ликвидировать эту организацию было ещё рано.

— Интересно знать, как поведёт себя дальше Забелин, — сказал Артузов.

В Ленинград было дано распоряжение: оставить Забелина на флоте и по возможности охранять от покушений контрреволюционеров.

Забелин был направлен в командировку на Чёрное море. Кто мог знать, что эта командировка продлит ему жизнь всего лишь на три месяца.

46

«Племянники» бушевали.

— Мне осточертело сидеть в ларьке и быть вашим почтальоном! — так начала объяснение со Стауницем Мария Захарченко. — Эту работу может делать хотя бы Кузен или тот же Подушкин…

— Подушкин мне нужен на Болоте, а из Кузена прёт жандармский ротмистр за сто шагов.

Тогда Захарченко заговорила о поездке в Ленинград, где, по парижским сведениям, действует солидная организация.

— У меня есть явка к баронессе.

— Проверим, на месте ли баронесса. Прошло немало времени.

Проверить было поручено Зубову. Он посоветовался со Старовым. Решили отправить «племянницу» в Ленинград одну. Туда были даны соответствующие инструкции Антону Антоновичу. Когда Мария Владиславовна отправилась по адресу, присланному из Парижа, за ней была инсценирована слежка. Она все же решилась войти в квартиру баронессы Мантейфель, но баронесса скрылась, напуганная поведением Забелина на сборище в её квартире.

— Вот видите, — позднее говорил Стауниц Марии Владиславовне, — очевидно, за домом установлено наблюдение. Там могла быть даже засада.