Мертвая зыбь

Рейли пытается представить себя главным образом в роли консультанта по плану финансовой поддержки "русских торгово-промышленных кругов" и по освещению "русского вопроса" во влиятельных сферах Англии и Америки. Неужели для этой цели он участвовал в "экспедициях" Савинкова на территории Советской России? Что это были за "экспедиции" - известно: убийства, грабежи, диверсии, зверства Булак-Балаховича и других савинковских подручных. Оказывается, все это лишь "сбор информации для влиятельных сфер".

Из протокола допроса С.Г.Рейли

(9 октября 1925 года)

"...Я прибыл в Советскую Россию по собственной инициативе, узнав от Н.Н.Бунакова о существовании, по-видимому, действительно серьезной антисоветской группы.

Антибольшевистским вопросом я усиленно занимался всегда и посвятил ему большую часть времени, энергии и личных средств. Могу, например, указать, что савинковщина с 1920 по 1924 год обошлась мне, по самому скромному подсчету, в 15-20 тысяч фунтов стерлингов.

Я был в курсе русских дед на основании присылаемых мне информации из разных источников России, но не непосредственно, а также из источников английской и американской разведок".

В этом показании нельзя не отметить то, что Рейли прибыл в Россию "по собственной инициативе". Рано или поздно он осуществил бы свою поездку в Россию. Инициатива "Треста" явилась лишь некоторым стимулом к этому.

Стремление Рейли организовать "экспорт" музейных ценностей из России (он предлагал себя в качестве "первых рук") понятно: так он полагал вернуть затраченные им лично суммы на "экспедиции" Савинкова.

Интересны показания Рейли о знакомстве с А.И.Гучковым, лидером "октябристов" в Государственной думе и военным министром в кабинете князя Львова:

"Гучкова я знаю с 1910 года, когда нас связывал очень сильный общий интерес к авиации. Возобновил же знакомство с Гучковым только летом 1924 года при посредстве Савинкова, который ввиду своего отъезда просил меня поддержать связь с Гучковым...

Из намеков Савинкова я понял, что он на Гучкова рассчитывает в получении технических средств для террора. В технические планы Савинкова и Гучкова я не был посвящен, но догадывался, что дело шло о каких-то новых газах".

Рейли обмолвился Якушеву, что ему известны агенты английской разведки в советских учреждениях, но во время допросов об этом упорно молчал. Много распространялся на общие темы, забыв, что он обвиняемый, а не консультант "по русскому вопросу". Рейли все еще не понимал, что "влиятельные сферы", которые он консультировал раньше, теперь не заинтересованы в судьбе своего консультанта. Когда же Рейли было объявлено постановление коллегии ОГПУ о применении к нему высшей меры наказания, что приговор 1918 года будет исполнен, то былая выдержка изменила ему.

30 октября он написал следующее заявление:

Председателю ОГПУ Ф.Э.Дзержинскому

После происшедших у меня разговоров я выражаю согласие дать Вам вполне откровенные признания и сведения по вопросам, интересующим ОГПУ, относительно организации и состава великобританских разведок и, поскольку мне известно, также сведения относительно американской разведки, а также лиц в русской эмиграции, с которыми мне пришлось иметь дело.

Сидней Рейли.

Москва, Внутренняя тюрьма,

30 октября 1925 года

Это заявление говорило о том, что Рейли уже не возлагал надежд на заступничество английского правительства. Теперь он хотел только выжить. Любой ценой! Даже раскрытием всех тайн своих покровителей. "Высокие" идеи, "философские" обоснования провокаций, диверсий и терроризма - все было отброшено. Сохранить жизнь! Ради этого Рейли шел на все.

Можно вообразить, что переживал этот человек в бессонные ночи. Совсем недавно в ночном парижском кабаре провожали Савинкова: Рейли, его жена и Савинков пили за благополучное возвращение из России, смотрели на девиц, задирающих ноги в бешеном канкане, вокруг шумел ночной Монмартр... Нет Савинкова... Но Савинков все-таки не Рейли, такого не может случиться с "западным Лоуренсом"! И такое случилось. Может быть, он в тех же стенах, где был заключен его приятель и сподвижник...

Рейли жаловался на бессонницу. С ним хорошо обращались. К нему вызвали врача, он прописал веронал. Как-то, беседуя с Пилляром, Рейли сказал, что, если бы удался переворот в 1918 году или позднее, вряд ли с арестованными красными обращались бы так гуманно, как с ним, Рейли.

Приговор Революционного трибунала был приведен в исполнение 5 ноября 1925 года.

62

После ареста Рейли "Трест" переживал трудное время.

Мария Захарченко рвалась в Москву, надеясь, что Рейли ранен, что он в больнице, надо любой ценой спасти его, иначе "Трест" будет скомпрометирован.

Она писала Якушеву:

"Мучительная, щемящая тоска и полная неизвестность... У меня в сознании образовался какой-то провал... У меня неотступное чувство, что Рейли предала и убила лично я... Я была ответственна за "окно"... Для пользы дела прошу взять нас или хотя бы меня на внутреннюю работу".

Ей обещали вызов в Москву.