Мертвая зыбь

— Если ты привезешь меня домой, — сказал наконец Нильс, — тогда я достану клад.

— Понадобится еще время, — произнес Фритьоф, отмахиваясь от комаров. — Я все организую, но нужно время. Все по порядку: сначала тело должны привезти на Эланд… чтобы похоронили и все о тебе забыли, и вот только потом ты приедешь домой. Понимаешь?

Нильс кивнул. Фритьоф носком ботинка толкнул лежащее между ними тело Пьяни.

— Нам теперь надо затащить его опять в воду, покорежить ему чуток физиономию и притопить на дне, чтобы его рыбки с крабиками погрызли. Потом ни один черт разницы между вами не заметит.

Фритьоф указал на маленький мешок Пьяни возле костра.

— Не забудь его паспорт взять. Иначе ты в Мексику никаким чудом не попадешь.

— А потом? Ты обратно сюда вернешься?

— Ты остановишься в Мехико-Сити. А я вернусь сюда где-нибудь через неделю, вытащу покойничка, уберу свои следы и поеду в твой Лимон. Буду ходить и спрашивать, где мой шведский кореш Нильс. Лучше всего, конечно, было бы, чтобы кто-нибудь еще тело случайно нашел. Ну а если нет, тогда мне и этим придется заниматься.

Нильс начал раздеваться.

— Пора поменяться одеждой.

Фритьоф внимательно посмотрел на него:

— Что-нибудь еще? Ты ничего не забыл?

Нильс стянул с себя рубашку.

— Ты про что?

Фритьоф молча ткнул в левую руку Нильса, показывая на два его скрюченных пальца. Потом опустился на колени, взял руку Пьяни, отпустил ее на песок, а затем встал и ударил каблуком ботинка по среднему и безымянному пальцам. Сначала один раз, потом еще, до тех пор пока не послышался отчетливый хруст.

— Вот так, — произнес Фритьоф, достал из кармана носовой платок и пригнул сломанные пальцы к ладони Пьяни. — В скорости вас родная мать не отличит.

Нильс молча наблюдал. Этот малый, Фритьоф, все время его опережал. Когда он это спланировал? И почему сам Нильс не подумал про пальцы?

Нильс прислушался: все было тихо.

— Сними с него брюки, я их у огня высушу, потом наденем на него мои вместе с моим бумажником, — сказал Нильс.

Все, что он хотел, — это вернуться домой, в Стэнвик, чтобы все это наконец счастливо закончилось.

А остальное было уже не важно. Даже то, что он сейчас в аду.

27

— Мы же ведь оба старики, — говорил Йерлоф Мартину Мальму. — Мы прожили жизнь, что нам теперь делать — только вспоминать. Я последнее время много думал…

Он посмотрел в глаза Мартину. Они сидели друг напротив друга в пустой гулкой гостиной; на экране телевизора Фред Флинстоун колошматил какого-то каменным топором.

Йерлоф все еще держал в руке юбилейную книгу компании Мальма.

— Твоя фирма была совсем небольшой, когда сделали эту фотографию, — начал он. — Я это знаю, моя собственная была не больше. Тебе принадлежало несколько парусников, которые перевозили камень, лес и всякую обычную мелочовку здесь, по ближней Балтике. Также, как и все мы. А потом вдруг, года через три или, может, четыре, ты купил свое первое стальное судно и начал ходить в Европу и через Атлантику. Мы, конечно, с нашими парусниками какое-то время побрыкались. Пока правила насчет минимального экипажа и максимально допустимой загрузки не стали слишком жесткими. Ссуды от банка, чтобы купить большие суда, мы так и не получили. — Йерлоф продолжал смотреть в глаза Мальму. — Но где же ты деньги-то раздобыл, Мартин? Ты же ведь, вроде нас всех, едва концы с концами сводил. Да и в банке тебе тогда тоже ничего не светило.

Лицо Мартина дрогнуло, но он продолжал молчать.

— Откуда денежки, Мартин? — спросил Йерлоф. — Уж не от владельца ли лесопилки Августа Канта из Рамнебю?

Мартин смотрел на Йерлофа, его голова дернулась.

— Что, нет? А мне так кажется, что оттуда.

Йерлоф опустил руку в свой портфель, поставил его на пол, взялся за палку и встал. Затем медленно подошел к телевизору и остановился перед Мартином.

— Я думаю, что тебе заплатили. Тебе, Мартин, заплатили за то, что ты из Южной Америки привез домой убийцу — Нильса Канта… племянника Августа.

Голова Мартина качнулась — сначала вперед, потом назад, он открыл рот:

— Ее-рра Ант, Ее-рра Ант.

— Вера Кант, — произнес Йерлоф. Он немного лучше начал понимать Мартина. — Значит, это была мать Нильса. Она-то уж точно хотела, чтобы ее сын вернулся домой. Но заплатил все же, наверное, ее брат Август? Сначала дал тебе денег за перевозку гроба с телом на Эланд, чтоб его похоронили в Марнессе и все поверили в смерть Нильса Канта. А потом через несколько лет по-тихому ты переправил домой самого Нильса.

Он продолжал стоять перед Мартином, и тому пришлось смотреть на Йерлофа снизу вверх, откинув голову.

— Нильс вернулся домой, скорее всего, наверное, в конце шестидесятых, а потом притаился где-нибудь на Эланде. Хотя особенно ему прятаться-то было без нужды: кто его мог узнать через двадцать пять лет? Он наверняка и мать свою навещал и так же, как и раньше, бродил по пустоши.

Йерлоф посмотрел вниз на человека в инвалидном кресле.