Мертвец

Ладно, ты не раздувайся. — Сенька свернул карту, спрятал её за пазуху. — Поможешь мне с Диогеном, а я тебе половину бакселей подгоню. По-братски. Мамке скажешь, что на подсеке загибаешься, а сам можешь со своей Родионихой...

Молчи, придурок, в лоб дам, — предупредил я.

Ну-ну, не очень ты... Я тебе помочь хочу, а ты сразу бычишь...

На крыльцо выполз большой красный муравей, Сенька ловко в него плюнул и принялся наблюдать, как муравей пытается выбраться из вязкого пузыря. Надо будет переписать про Сеньку, я там про него очень мягко насочинял. Теперь напишу, что он настоящий мурод. Всё исправлю на фиг.

Есть ещё вариант. — Сенька смилостивился, выручил муравья соломинкой и отправил насекомое в одуванчики. — Есть ещё один вариант.

Какой?

Ну как какой? Ты же с этим теперь корешишься, как его там... Денис?

Откуда эта сволочь знает?

Так вот, насколько я знаю, этот Денис, он это... чувачок с деньгами. Ну так и лизни поглубже...

Тут я уж не удержался, в лоб ему треснул. А этот любитель дохлятины увернулся и как в сплетение мне засветит! Я язык чуть не откусил.

Сенька в стойку ещё встал, левый кулак выставил, правый поднял к челюсти, зенки свои задрал, Майк Тайсон.

Не, я, конечно, с ним бы разобрался, я сильнее и тяжелее, но мне с мелким драться стыдно, никакой доблести нет. Если победишь — поколотил сопляка, если проиграешь — ещё позорнее...

Давай-давай, — подмигнул мне Сенька. — Иди, чемпион, я куплю тебе пластырь от мозолей...

Дубло ты, — сказал я. — Ничего не понимаешь. И я пошёл. В сторону краеведческого музея.

И через две минуты меня догнала мать.

Ты подумал? — спросила она.

Глава б

Собака Секацкого

Метров за сто от столовки я остановился. Потому что увидел его. Увидел и сразу понял, как его на самом деле зовут. Совсем не Денис. Его зовут Упырь. Издали он очень похож на упыря. Особенно когда ест. Зубки вываливаются, а верхняя челюсть такая, будто кастетом в неё вставили. И ещё я понял.

Что мне от него не отвязаться. Никак. Что если я сейчас его пошлю подальше, то мне этого не простят.

Мать станет ходить с хромым лицом. Разговаривать со мной не будет, будет рыкать и фыркать. И очень скоро я начну чувствовать, что во всех бедах нашей семьи виноват я.

Во всех бедах. Это я послал Котлова на опору, это я высвистал ветер, это из-за меня Котлов поломался. Это я взял тупой кредит на постройку дома... И вообще.

И так далее. Я буду виноват. Она со мной почти до вокзала шагала. И всё говорила, что я должен помочь. Должен помочь, должен помочь, должен помочь, у нас проблемы, у нас проблемы...

А если я соглашусь, то она сразу станет доброй и спокойной.

Выбора нет. Говорят, что выбор есть всегда, — это не так. Выбор — это когда между чёрным и белым. А если из двух зол, это уже не выбор. Неизбежность. Я попал в состояние неизбежности. Куда ни поверни — путь на самом деле один.

Упырь.

Вряд ли этот гад сюда припёрся пообедать. Что, у него дома есть нечего?

А откуда он знает, что я тут пойду? Чутьё? Не, у него точно чутьё. Наверное, у мертвецов у всех чутьё. На живых. Зомбацкое чутьё.

Он сидел на бетонных перилах столовки и ел что-то из пластиковой тарелки. Мимо пройти было нельзя, я остановился.

Я согласился.

Выхухоль сдохла.

Сел рядом с ним на перила, подавился бы он, что ли, так нет, не подавится.

Вкусно? — спросил я.

Угу, — промычал Упырь.

Я заглянул в тарелку. На самом деле плов, на самом деле вкусно, — во всяком случае, выглядит. Повара у нас хорошие.

Упырь выловил из тарелки кусок мяса с жиром, слопал, не поморщился. Даже Вырвиглаз и тот бы трижды подумал. А Упырь не подумал. Принялся подбирать со дна рисины.

Меня ждёшь? — спросил я.

Угу.

Он покончил с пловом, выкинул тарелку в урну. И вилку туда же.

Зачем ждёшь?

Как зачем? — Упырь вытирал пальцы салфеткой. — Ты же сам... ты же сам хотел...

Чего это я хотел? — с подозрением спросил я.

Ну как... Мне папа сказал, что ты хочешь со мной подружиться...

Упырь шмыгнул носом, наверное, аллергия. А может, простудился.

Я хотел с тобой подружиться?

Нуда...

И в самом деле. Я всю жизнь хотел с ним подружиться. Мечтал просто. Ну. Ладно. Ладно, сволочи, сами...

А ты вообще кто?

Я Денис... — растерянно пробормотал Упырь.

Ах, Денис! — Я изобразил лёгкую радость. — Что же ты мне ничего сразу не сказал!

Я сказал... Мы же вчера встречались...

Вчера? — Я почесал голову. — Ну да... Там я тебя толкнул, кажется... Но ты сам виноват. Видишь ли, у нас тут какой-то дурак объявился. Подходит ко всем, знакомится. Ну, и общественность взволнованна, короче... А ты что тут сидишь?

Да вот... Тебя жду. И обедаю.

Я в музей, — сказал я. — Ты пойдёшь?

Пойду.

Ну конечно, он тоже пойдёт. Урод. Жаба. Сволочь. Гад. Тварь. Жаба. Уже было. К тому же жабы — у Вырвиглаза.

— Ну и лады, — сказал я. — Там Катьке поможем, ей какое-то коромысло надо перенести, она одна не справляется.

Упырь кивнул. Мы двинули в сторону музея. По Любимова, потом через парк до Советской, а там уже прямо.