Мертвец

– Непредсказуемый финал в принципе невозможен, – вдруг сказал Упырь. – Условно все финалы можно свести к двум: герой побеждает – герой погибает. Плюс и минус. Что-то ещё придумать сложно.

Вырвиглаз молчал, Упырь продолжал:

– Даже в авторском кино финалы предсказуемые. Можно создать непредсказуемое произведение – трудно вывести непредсказуемый финал. Историки кинематографа склоняются к тому, что отрицательный финал гораздо банальнее, чем положительный.

Мы все глядели на него. А Катька так и с интересом. Вот уж не думал, что Упырь может говорить так. Какой умненький. Умненький уродец. Рожей судьба обделила, мозгом зато укрепив.

– Чего это ты там выбулькнул? – спросил Вырвиглаз. – Я не расслышал, повтори, не будь жабой.

– Отрицательный финал банальней, – повторил Упырь. – Примерно в семидесяти процентах художественных произведений авторы избегают хеппи-энда. Эта тенденция чётко прослеживается примерно со второй половины восьмидесятых годов.

– Ты это сам придумал? – осведомился Вырвиглаз.

– Не, – честно признался Упырь, – в журнале прочитал. У меня память хорошая. Там пишется, что раньше в семидесятых-восьмидесятых был перекос в хеппи-энд, потом всем это надоело и стали снимать с плохими финалами. И увлеклись вроде как. Сейчас считается почему-то, что плохой конец правдоподобнее, поэтому так и кино делают.

– Конечно, правдоподобнее! – Вырвиглаз снова плюнул. – Потому что жизнь – говно! Потому что мир – говно! И надо, чтобы в кино была правда! По-другому смотреть неинтересно.

Катька рассмеялась. Она очень умеет смеяться, если захочет. Это искусство – посмеяться так, чтобы человеку начало казаться, что у него что-то к штанам прилипло. Чтобы он забеспокоился и начал вертеться, оглядываться и вспоминать, аккуратно ли он в последний раз посетил туалет.

– Чего ржешь, кобыла? – насупился Вырвиглаз.

– Во-первых, я не кобыла, – совершенно спокойно сказала Катька. – Во-вторых, ты дегенерат и неудачник. В-третьих, я тебя понимаю. Тебя бортанула девчонка, ты отвергнут и чувствуешь себя полным ничтожеством… Ничего, к этому надо просто привыкнуть. И ты привыкнешь…

– А в-четвёртых?! – скрипнул зубами Вырвиглаз.

– А в-четвёртых, твоя логика – самая дерьмовая логика на свете.

Катька сбежала со ступеней и независимо пошагала в сторону своего Кирпичного. Я почувствовал облегчение, мать вот-вот должна была выйти с работы.

Упырь смотрел на меня, я вздохнул и отправился за Катькой. Мы отошли от кинотеатра метров на сто, Вырвиглаз догнал, забежал вперёд, остановился, перекрыл дорогу.

– Почему это?! – Он сунул в зубы сигарету. – Почему это моя логика дерьмовая?

Упырь глядел то на одну, то на другого. Я думал, как себя вести, если они пустятся в настоящую ссору. Придётся бить морду. Вырвиглаз, конечно, не сильно обидится, просто драться с ним удовольствие небольшое. Впадает в настоящее психопатство, начинает плеваться, кидаться чем попало, краснеть лицом, короче, зрелище безобразное. И всегда норовит поставить финальную точку, без этого успокоиться никак не может. Мастер подлого последнего удара.

– Ну, скажи, почему моя логика дерьмовая? – Вырвиглаз чуть ли не подпрыгнул.

– Скажу. – Катька упёрла в бока кулаки. – Если следовать твоей паскудной логике, то должно быть так. Мир говно. Значит, и в фильмах должно быть говно. Значит, и в книжках должно быть говно. Везде должно быть говно – это ведь правда! А чего ж ты тогда ешь, а? Хлебушек ешь, яичницу ешь, картошечку кушаешь. Да и от курочки не откажешься, наверное, да? Как же так, а? Мир дерьмо, а ты курочку? Мир дерьмо – так и жри дерьмо!

«Жри дерьмо» Катька уже проорала.

– Жри! – Катька даже ногой топнула.

– Да пошла ты! – тоже заорал Вырвиглаз. – У нас что сегодня, вечер шибко умных?! Леденец, может, и ты что-нибудь такое скажешь? Умное?

Вырвиглаз чуть ли не подпрыгнул.

Мне кино, в общем-то, понравилось. И я был согласен с Катькой. И с Упырём я тоже был согласен, меня тоже забодали все эти фильмы, где в конце все подыхают. Посмотришь такой, и тоже в ящик хочется. Да и правда всё это – плохой конец гораздо скучнее, он сейчас действительно в моде, некоторое кино уже с двадцатой минуты смотреть неинтересно – сразу по роже главного героя видно, что в конце его сбросят со скалы. Не, что главный герой всех победит, видно, но те фильмы, где всем по гробу, никогда не хочется пересматривать.

Кино мне понравилось, но соглашаться с Катькой я совершенно не собирался. Поэтому и сказал:

– Кино так себе. Много штамповки, все оборачиваются именно тогда, когда должны оборачиваться, злодеем оказывается тот, на кого трудно подумать, негра не убивают, щенок спасается чудесным образом…

– Ну да! – перебила Катька. – Тебе надо, чтобы негр этого щеночка сожрал сырым! Тогда будет правда жизни! Сначала щеночка сожрал, затем дерьмо!

По дороге шла пара, люди лет тридцати, они остановились и поглядели на нас с испугом.

– А ну вас, – махнул рукой Вырвиглаз. – Чтобы я ещё с вами куда-то… Вы просто придурки. И жабы. Идите вы… Да идите вы!

– Сам иди к своим негритянкам! – Катька послала ему воздушный поцелуй.