Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства

– Что значит «интересная»? Это так и есть, вот и все. Если бы я вам сказал, что завтра утром взойдет солнце, вы бы тоже сказали «интересная точка зрения»? Нет, конечно. Своим работникам я внушаю простой и рациональный способ мышления. Вы бы удивились, узнав, сколь многим из них не хватает ментальной организованности.

– Я правильно понял, что Джулиан Мэннинг-Ричардс тоже скоро будет в числе ваших работников?

– Очень надеюсь. Хороший парень.

– Но ведь он не физик?

– А это и не нужно для данной должности, ведь мне требуется личный помощник. Нужен молодой человек с хорошим образованием, на сто процентов надежный и достаточно разумный, чтобы понять, о чем я ему говорю. Джулиан именно таков.

– Значит, вы его хорошо знаете?

Сэр Клод был удивлен вопросом:

– Конечно, он же помолвлен с моей племянницей.

Именно в этот момент появилась леди Мансайпл.

– Как ваш гербарий, мистер Тиббет?

– Гербарий?

– Да, гербарий полевых цветов. Я надеюсь, вы сегодня ходили к живым изгородям?

– Боюсь, нет. Я работал.

– Какая жалость. А ведь бог дает солнце людям на радость.

Сэр Клод бросил на жену строгий взгляд. Казалось, он хотел ей что-то сказать, но передумал.

Рамона пояснила:

– Стоило выразиться иначе: когда есть солнце – ему нужно радоваться.

– Но есть работа, которую необходимо выполнять, – ответил Генри.

– Но я так поняла со слов Вайолет, что вы… как это у вас говорится? Закрыли дело?

– Боюсь, – возразил инспектор, – миссис Мансайпл сделала, быть может, слишком поспешное заключение. Я всего лишь сказал ей, что она, по моему мнению, может осуществлять свои планы по подготовке субботнего праздника…

Леди Мансайпл увяла.

– Вы хотите сказать, дело не закрыто? – Отчаяние ее было очевидным. – Но ведь Джон Адамсон только сейчас говорил…

– Что именно говорил сэр Джон? – спросил Генри несколько резко.

– Ну, ничего конкретного, учитывая его должность. Но после его слов у нас создалось впечатление, что нет поводов для тревоги. – Рамона с беспокойством внимательно всматривалась в лицо инспектора. – Конечно, вам ежедневно приходится сталкиваться с насильственной смертью и, наверное, поэтому трудно представить, как подобные случаи действуют на нас, людей ординарных.

– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Тиббет. – Но я никак не могу согласиться, что Мансайплы – люди ординарные.

– Вы не намекаете, надеюсь, что мы со странностями? – спросила леди Мансайпл с некоторым раздражением.

– Нет-нет, – заверил ее Генри. – Но я бы сказал, что вы как семья – совершенно исключительны.

– Ну, это да. Если вы имеете в виду семейные мозги, то должна с вами согласиться. Наследство от Директора, конечно же. Жаль, что с Джорджем так вышло.

– Кстати, леди Мансайпл, – добавил Тиббет, оглядывая помещение. – Вы не знаете случайно, где сейчас сэр Джон?

– Только что пошел с Джорджем на стрельбище, – тут же ответила Рамона. – Вроде поболтать без свидетелей. К ленчу вернутся. А сейчас мне хочется украсть у Эдвина вашу очаровательную жену.

Временно предоставленный сам себе, Генри подошел к открытой двери, выходящей на террасу. Эмми, Рамона и епископ обсуждали местную флору и фауну, сэр Клод и Джулиан смеялись над какой-то ученой шуткой, а Мод пошла к тете Доре, чтобы помочь настроить слуховой аппарат. Вайолет находилась в кухне. Вроде бы никто не заметил, как инспектор осторожно вышел в сад.

Серьезно задумавшись, он побрел к стрельбищу между изгородями бирючины. В настоящий момент Тиббет он был убежден, что знает, кем и каким образом был убит Реймонд Мейсон. Согласно перечню обязанностей, больше его в этом деле ничего интересовать не должно. И все же… что-то тут было не так.

Коллеги из Скотленд-Ярда знали его интуицию, которую он сам называл «нюхом» или «чутьем». Зачастую она приводила к необходимости отбрасывать все принятые правила и рассматривать дело в ином ракурсе. Приходилось детально исследовать очевидное и раскапывать глубинные слои. И сейчас интуиция настоятельно подсказывала, что к разгадке истинной тайны Крегуэлла и Мансайплов Генри еще даже не приступал, поэтому нельзя забывать о деле в целом только из-за уверенности, что смерть Реймонда Мейсона была следствием…

Голос прозвучал неожиданно, почти болезненно громко. Он доносился из-за изгороди:

– Но почему, Джон! Почему?

Ирландские интонации могли принадлежать лишь Джорджу Мансайплу.

Послышался шорох листьев, будто кто-то неловко переминался с ноги на ногу. Затем отрывистый голос Джона Адамсона:

– Я тебе только передаю слова Тиббета, Джордж. И не пытаюсь делать вид, что могу их объяснить.

– Физически невозможно, чтобы Мейсон застрелился сам, – сказал майор. – Показания тети Доры…

– Но ведь ты же не воспринимаешь их всерьез, Джордж?

– Только так и воспринимаю. Тетя Дора очень здравомыслящая во многих вещах, могу тебя заверить. И если он сам застрелился, как мог пистолет оказаться в кустах?