Мертвецы не катаются на лыжах

— Эта записка, которую Роджер якобы написал в Танжере… — продолжил Тиббет. — Римская полиция установила, что она написана вашим почерком.

— Какая записка? Не понимаю, о чем вы говорите.

Генри достал из кармана опись багажа Роджера и протянул ее Каро оборотной стороной вверх.

— Это вы писали?

— Не помню.

— О, дорогая, вы все усложняете, — вздохнул Тиббет. — Ну, по крайней мере, то, что вы сами расписались в книге регистраций отеля, вы не будете отрицать?

— Не буду, — нехотя признала Каро.

— Тогда вы написали и это. — Он постучал пальцем по описи. — А также вы пытались — не очень успешно — скопировать почерк Роджера в записке, которую мы нашли в бумажнике Хозера.

Каро, глядя ему прямо в глаза, заявила:

— Докажите.

— Послушайте, Каро, — в отчаянии воскликнул Генри, — я не жажду вашей крови, можете мне поверить, — и крови Роджера, кстати, тоже. Но подлог — деяние очень серьезное, и если вы не представите хоть какого-то объяснения…

Он замолчал. Каро, стоявшая за спинкой одного из больших кресел, опустила свою коротко остриженную светловолосую голову и принялась нервно выщипывать плюшевую шоколадно-коричневую обивку, но по-прежнему молчала.

— Господи! — раздраженно воскликнул инспектор. — У меня есть все основания передать вас в руки Спецци и предоставить вам вариться в собственном соку.

Каро подняла голову, взгляд ее голубых глаз был трагическим.

— Пожалуйста, Генри, — умоляюще произнесла она. — Я не могу вам ничего расскать. Просто не могу.

— Одно вы можете сказать: вы все еще любите Роджера?

— Конечно.

— Не решили ли вы случайно, что предпочитаете Пьетро Веспи? Нет?

— Разумеется, нет.

— В таком случае, — продолжил Тиббет, — если вы не скажете мне правду, я вынужден буду считать, что вы либо сумасшедшая, либо преступница. Кстати, что делал Роджер в комнате Хозера вечером накануне убийства?

Видно было, что Каро страшно испугалась.

— Не знаю, — ответила она.

— Но вы знали, что он там был.

— Нет. Не знала. Вы навязываете мне свои слова!

Наступила тишина. После долгого молчания Генри сказал:

— Мне очень жаль, Каро, но я ничего не смогу для вас сделать, если вы будете продолжать в том же духе. Отныне вами займется капитан Спецци со своими ребятами, и единственное, что я могу вам посоветовать, — нанять хорошего адвоката, причем немедленно. Он вам понадобится в ближайшее время.

— Я могу сама о себе позаботиться, — ответила Каро.

— Это, дитя мое, как раз то, чего вы явно не умеете делать, — возразил Тиббет. — Даже Роджеру хватило здравого смысла говорить правду, когда его допрашивали.

— Неужели? Это он вам сказал, что был в комнате Хозера?

— Не ваше дело, — перебил ее Генри. — Идите. С меня довольно. Надоело мне все это. Если одумаетесь, дайте мне знать.

С минуту Каро колебалась, и инспектору показалось, что девушка что-то хочет сказать, но она передумала, быстро развернулась, выбежала из комнаты и помчалась вверх по лестнице.

В холле стояли Джимми и Пьетро.

— Что с Каро на этот раз? — спросил Джимми, глядя вслед удаляющейся фигуре.

— Потеря памяти, — коротко сообщил Генри. Он был утомлен и разочарован.

— Мисс Каро плохо себя чувствует? — участливо спросил Пьетро.

— С ней все в порядке, — ответил Тиббет. — Просто немного расстроена.

— Я уже это понял. — Выражение лица Пьетро стало озабоченным. — Когда она только приехала сюда, то так хорошо каталась на лыжах и была веселой. Но после этого убийства… Я тревожусь. Не понимаю.

— С ней все в порядке, — повторил инспектор, а Джимми спросил:

— Вам действительно надо идти, Пьетро? Останьтесь, выпьем еще.

Инструктор посмотрел на часы.

— Нет-нет, — сказал он, — уже почти полшестого, видите? Я имею… как это сказать по-английски? — свидание в деревне. — И он ослепительно улыбнулся.

— Совсем темно, — заметил Джимми. — Луна еще не взошла. Как вы поедете?

— За меня не беспокойтесь, — непринужденно ответил Пьетро. — Я много раз спускался здесь в темноте — не так быстро как днем, конечно. Но вы можете пойти со мной и посмотреть, как я буду отъезжать, — увидите, что я в порядке.

— Ладно, — согласился Джимми. — Генри, не хотите подышать свежим воздухом?

Втроем они дошли до отправной точки первого маршрута. Генри и Джимми помахали Пьетро на прощание, и тот отправился в деревню. Когда быстро удаляющаяся фигура скрылась из виду за деревьями, они повернулись, и Тиббет бросил взгляд на подъемник. Сейчас он был пуст, хотя кресла продолжали, цокая, вращаться по замкнутому кругу. Он увидел Марио, входящего и выходящего из своей будки и дующего на пальцы, чтобы согреть их, — вечерний воздух был морозным. «Интересно… — подумал он. — Да ладно, скоро узнаю…»

Генри нашел жену в их комнате; шлепая босыми ногами, Эмми искала чулки, которые — она готова была поклясться в этом — повесила на спинку стула.

— Привет, дорогой. Есть новости?

И очень огорчилась, когда Генри рассказал ей о Каро.

— Глупый ребенок… — вздохнула Эмми.

— Хорошо если это только глупость, — мрачно прокомментировал Генри. — Может быть и нечто худшее.

Оставив свои поиски, Эмми сказала:

— Ты о Каро? Ну конечно же, нет, Генри. Она такое славное существо. А, черт, куда Анна дела мои чулки?