Мертвецы не тоскуют по золоту

— Золото, милый, только золото, но не колчаковское, а в слитках, похищенных из хранилищ Центробанка четверть века назад. Я потратила на тебя год жизни, чтобы прожить остальную ее часть так, как я этого заслуживаю. Я устала от нищеты, унижений, грязи и бессмысленного копеечного риска. С меня хватит! Ты завладел таким количеством золота, что за сто лет его не растратишь. Да и некуда тебе его тратить. Ты и так все имел. Я согласна на половину доли взамен на твою жизнь.

— У меня нет никакого золота. Ты ничего не знаешь. Я чудом остался в живых и не получил ни крошки от золотого запаса, который, как мираж, попал к нам в руки и так же легко исчез. Четверо погибли, лишь я один чудом уцелел. Ты приняла мою писанину за действительность, слышала звон, но не поняла, где он.

Вика с раздражением бросила кость от куриной ноги в камин, сорвала с себя браслет и швырнула его к ногам пленника.

— У тебя не хватит фантазии придумать такую историю. Эта безделушка выполнена из золота девятьсот девяносто девятой пробы. Назови мне ювелира, который торгует такими изделиями? Не держи меня за дуру!

— Лев Абрамыч мне звонил, когда ты приносила к нему Настины украшения на оценку. Это я его попросил назвать тебе нужную пробу. Я хотел тебя удержать, чтобы ты была заинтересована во мне и мы закончили книгу. А фантазия тут ни при чем. В романе профилируют твои идеи.

— Врешь! Я только подсказала тебе ход событий, придумала сюжет с последствиями, но о золоте ты знал все. И ювелир не врал. Я обращалась к дантистам. Они знают толк в золоте. Дура! Я думала, что ты держишь его в доме. Мы проверили каждый микрон миноискателем, но ничего не нашли. Сад уже Матвей перекопал, и там ловить нечего. Только теперь я поняла, что ты испугался, что его найдет садовник, и перепрятал металл. Но и тут его нет. Пока ты спал двое суток, я все обыскала. Где оно?

— Матвей искал другое золото. Я только не говорил тебе какое. Я не хотел, чтобы у тебя пропадал азарт. Он искал золото графа. Его нашли комиссары еще в двадцатые годы и обменяли на зерно. Если бы он поинтересовался историей нашего края, то мог прочитать об этом в очерках. На эту тему вышло три альманаха. Настя не хотела ему говорить, что искать в саду нечего. Она издевалась над ним, называя его кротом. Глупец! Он так ничего и не понял.

Вика вышла из-за стола, взяла щетку и отодвинула ею тарелку с печеньем и воду так, чтобы Максим не мог дотянуться.

— Будешь пухнуть с голода, пока не поумнеешь. Слишком я добренькая. Ты хочешь сказать, что целый год ты водил меня за нос? Нет! Нет! И еще раз нет! Золото у тебя. Я это знаю. Я в этом уверена!

— От твоих знаний его не прибавится и оно не вылезет из-под земли. Твои слухи не достоверны. Ты ошиблась.

— Нет! Я всю жизнь ошибалась, но сейчас я чувствую, что иду по правильному пути. И запомни: твое упрямство по сравнению с моим — ничто! Время у нас есть. А когда придет мой партнер, он сделает тебе укольчик, а потом ты сам все отдашь и жизнь свою тоже, лишь бы заполучить еще одну дозу. А теперь послушай сказку про Золушку, она тебе не очень понравится. Из нее романа не получится, но ты поймешь, с кем тягаешься силами. Только не жди романтики. Ее здесь нет.

Меня родила шлюха, которая понятия не имела, кто мой отец. Она лишилась своего крова через год после свадьбы. Муженек выгнал ее из собственного дома. Отмотав срок, этот ублюдок двинул в столицу на поиски легкой жизни. По пути забрел в нашу деревню и попросился в дом водицы испить. Дед мой был еще жив, своенравный старик с цельной натурой. Бродягу впустили, обогрели, накормили. Он тут же лапшу на уши навешал, мол, с приисков возвращается, но по пути обчистили беднягу, да и дом его сгорел. Слезу пустил, в грудь кулаками бил. Мать уговорила деда оставить бедолагу. Мужик крепкий, видный, в доме помощником станет. Оставили. В колхоз на работу определили, а вскоре он на матери женился. Но тут несчастье случилось. Дед утонул. Лодка перевернулась, и утонул. Всю жизнь рыбачил, плавал отлично, и ничего, а тут такая история. А через полгода мать собрала пожитки и сама сбежала к тетке в Москву. Бил он ее смертным боем и убил бы. Муженек не плакал, он бабу свою из Магаданской области выписал, бывшую каторжанку, живущую там на вольном поселении.

Жизнь в столице слаще не стала. Моя тетушка и ее муженек в те еще времена коммерцией жили. Сволочи, каких поискать надо. Задарма родственницу держать не стали. Герочка, как тетка мужа называла, содержал притон в выселенном доме на Старом Арбате. Две коммуналки на третьем этаже служили бардаком. Техник-смотритель и начальник ЖЭКа имели свою долю с прибыли, а шлюх он вербовал из иногородних девчонок, вроде моей матери. Взял Герочка мою мамульку за руку и привел в притон. Шампанское в номера подавать, белье менять, закуску делать. Были у Герочки покровители. Сначала он ублажал бесплатным обслуживанием участкового, начальника милиции, потом до исполкома добрался, и скоро о его притоне большие люди узнали. Он уже ничего не боялся.