Мертвецы зимы

— Совсем нет… Мне жаль… — промямлил я. Да, непросто делать это. Сообщать плохие новости. Даже тем, кого на дух не переносишь. Я всегда ненавидел причинять другим боль. Физическую или душевную. Иногда душевная боль тяжелее физического удара.

— Ваш друг, мистер Вильямс… — продолжил я.

— Что вы с ним сделали?

— Ничего. Поверьте мне, дорогой сэр. Но он нездоров.

— Что?! — Доктор побледнел.

— Увы, — я постарался придать своему лицу наиболее сочувственное выражение. — У него запущенная стадия чахотки.

Доктор хотел было что-то сказать, но передумал. Он таращился на меня. В некоторой степени, мне было даже приятно. Он не сказал: «Вы ошибаетесь», «Вы лжете», «Это какая-то ошибка». Он просто смотрел на меня. И кивал.

— Это не вы заразили его? — спросил он, наконец.

— Клянусь, что нет. Я давал клятву Гиппократа. Я обязался не причинять вред окружающим.

— Но как… как он ее подцепил?

— Ну а как любой другой человек может подцепить эту ужасную болезнь? — вопросом на вопрос ответил я. — Я посвятил всю свою жизнь избавлению от нее. И вы это знаете.

— Это… — Доктор встал и выглянул из окна на море. Он нашел единственный повод, чтобы придраться ко мне. Он хотел закрыть мою клинику. Клинику, в которой и только в которой мог получить исцеление его друг. — Это очень удобно, — наконец, продолжил он.

— Не без этого, — согласился я.

— И все же, все же… Если бы я сказал вам, что есть сила, управляющая событиями… ведущая нас к этому… Ну, вы уловили мою мысль?

— Уловил, да.

— И, если бы я сказал вам: «Что бы вам ни обещали, не доверяйте!», вы поверили бы мне?

Я окинул Доктора взглядом, настороженно, прежде чем ответить. Что он был за человек, удивлялся я.

— Я отдал свою жизнь на службу Прогрессу, месье, — ответил я. — Конечно, вы замечаете, что иногда сама Судьба подталкивает нас к этому? Посмотрите на те счастливые совпадения, которые и привели к торжеству прогресса — например, перед тем как изобрести колесо, люди увидели бревно, катящееся по склону. Секрет выпечки хлеба, тайна свечи… возможно, их открытию поспособствовал животный жир, попавший в огонь и сгоревший, или мука, ставшая влажной в жаркий день. Но представьте руку, висящую над миром, перемешивающую эти события… это замечательная рука, и иногда мы можем заметить ее вмешательство.

Доктор упрямо покачал головой.

— Это не Судьба сделала моего друга больным.

— Может быть, в этом случае, месье, как раз и сделала. Чтобы вы увидели более полную картину.

— Итак… Мне следует позволить вам вылечить его? — Доктор встал, с грохотом отодвинув стул. — Спасибо за шоколад. Это куда приятнее, чем направленное на меня ружье. А Эми может навестить его?

Я развел руками.

— Почему нет?

Рассказ Рори

Я был на берегу. В кресле. Ветер завывал, дул все сильнее. Надвигался шторм. Надо мной склонилась Эми.

— Привет, милый. Я поправила твое одеяло.

— Спасибо, — ответил я, стараясь не кашлять. — Здесь не очень холодно, если привыкнуть.

Она кивнула.

— Да.

— Ты выглядишь очень красиво, — сказал я ей, — с этими развевающимися на ветру волосами…

Она рассмеялась.

— Спасибо. У меня осенний имидж — рыжая, бледная и интересная. Как ты себя чувствуешь?

Я кашлянул.

— Испуганным, — я постарался улыбнуться.

В отдалении я слышал пение — или, скорее, странный мелодичный шум, который казался смутно знакомым.

Она обняла меня.

— Мне тоже страшно.

— Я немного растерян, — признался я. — Мне как-то не доводилось слышать о заболевании туберкулезом в Лидворте.

Она улыбнулась.

— Ну да.

— Это все равно что услышать о вспышке бубонной чумы. Или цинги, знаешь ли.

— Да, — она была странно немногословна.

— Я даже рад, что не вполне понимаю, что со мной, — слабо улыбнулся я. — Медики — самые ужасные и несносные пациенты. Мы всегда знаем, что с нами творится и почему. Это ужасно.

— Хотя ты выглядишь неплохо для больного, — она ободряюще сжала мое плечо.

— В некотором роде. Но я не понимаю, почему. Я всего лишь сижу на берегу… — я попытался пожать плечами, но это было нелегко.

— Думаю, это хорошо.

— Ты думаешь, Эми?

— Я не знаю. Это так странно. Такое чувство, что должно случиться что-то ужасное, — Эми замолчала и неловко переступила с ноги на ногу. — Это… Ты думаешь, Доктор прав? Ты согласен с ним, что это нужно прекратить?

Я взглянул на Эми. Потом оглядел весь берег вокруг нас. Ветер теребил одинокие клочки травы. Немного поодаль от нас сидели другие больные, спящие, кивающие головами, тихо что-то бормоча, или дремлющие в своих креслах.

Потом посмотрел на странное море.

— Я не знаю, — наконец, ответил я. — Мне так страшно. Я даже не могу мыслить трезво, — я помолчал. — Понимаешь, я должен был бы сейчас сказать, что Доктор спасет меня. Но сейчас я в этом что-то не уверен.

— Ты ему доверяешь?

— Главное, что ему доверяешь ты.

— Ладно. Но что, если я… если я скажу тебе, что я не совсем согласна с ним? Я не считаю, что он прав на этот раз.

Что, если я скажу, что не считаю эту клинику плохой? А Доктор хочет ее закрыть. То есть позволить всем здесь умереть. Это ведь несправедливо, не так ли?

Говоря это, она подтянула одеяло, расправляя его.

Я рассмеялся.