Мертвяк

Блондин отпрыгнул в сторону, резко встряхивая «дипломат». В его руках оказался германский «МР5К» — оружие в варианте «автомат-кейс» с быстросбрасывающимся кожухом. Он дал очередь в сторону еще двоих парней, подстраховывавших пассажиров «Форда». Один из них успел, вытащить пистолет, но, скорчившись, осел на асфальт. Поворачивавшая во двор черная «Волга» дала задний ход, и тут же навстречу ей вылетел тяжелый фургон. Послышался громкий удар металла о металл, звон стекла.

— Оружие в сторону! Руки перед собой! Выходите, приехали!

Пассажиры «Волги» поняли, что сопротивляться не стоит. Водитель вытер со лба кровь, оттолкнул помятую дверцу и рухнул на колени, не в силах стоять. Его и еще двоих затолкали в фургон.

— Отлично, майор, — сказал вьшедший из фургона человек блондину. — Все, уходим.

…Четверо детин поднимались пешком по лестнице.

Еще двое сторожили на лестничной площадке.

— Там он. Голоса из квартиры слышны.

— Начинаем.

С уханьем вылетела железная дверь. Детины бросились в комнату. Потом в следующую.

— Назад! — кричит старший.

В этот момент раздаётся взрыв.

…Полковник госбезопасности выходит из дома. Его уже ждет служебная машина. Он берется за ручку. И оседает на землю с дыркой в голове.

«— Москву захлестнула очередная волна разборок в преступном мире. Для москвичей это явление привьычное. Непривычно лишь то, что она ознаменовалась еще и рядом кровавых акций против сотрудников правоохранительных, органов. За последние два дня погибли двое сотрудников ФАГБ, трое — милиции, ряд сотрудников охранных агентств. Что происходит? Организованная преступность решила дать открытый бой правоохранительным органам? Никто из представителей силовых структур не смог прояснить нам ситуацию».

Бородин сложил газету и положил ее на стол.

— Все идет к чрезвычайному положению в Москве. Сегодня министр мылил холку начальнику ГУВД, — сказал Артемьев.

— Не введут, — возразил Бородан. — Да и нам чрезвычайные меры только на руку… Значит, наш прогноз оправдался. Они начали зачистку по спискам.

— Вот именно. И сами же попали в капкан. У нас трое пленных. Всех наших людей мы из-под удара вывели.

— Оно, конечно, хорошо. Только теперь они знают наверняка, кто из подозреваемых работал на нас.

— Те, кто вовремя исчез.

— Вот именно, — кивнул Бородин.

— Как насчет того, чтобы организовать небольшой сброс информации в силовые структуры. Пусть тоже ищут «Синдикат».

— Не стоит. Та информация, которая может при нести нам выгоду, и так уже сброшена. Что с Мечниковым?

— Ратоборец работает, — сказал Артемьев и с сомнением добавил: — Мне не верится, что его удастся найти.

— А стоит ли держать в такой момент такого оперативника на бесперспективной линии?

Артемьев задумался. Пожал плечами:

— По-моему, стоит. Если у кого-то что и получится, то у Глеба… А Мечников, если мы его найдем, будет козырной картой, выброшенной в решающий момент.

— Хорошо. Пусть работает… Только учтете — сейчас опять затишье. Сколько оно продлится — неизвестно. Нужно шевелиться…

— А мы что делаем?

⠀⠀ ⠀⠀ *⠀⠀ *⠀⠀ *

Мертвяк не стал выстраивать особенно сложные комбинации. Он пошел по старым связям подполковника Мечникова, уже протоптанным оперативниками милиции и госбезопасности и людьми «Синдиката». Только пер он, как танк, не заботясь ни о чем. Наружное наблюдение, микрофоны, хитроумные комбинации и ловушки — к чему это? Мертвяк просто наносил визиты. И развязывал языки. И ему говорили то, что утаили от его предшественников. Мертвяк выжимал всю информацию, даже ту, которую люди давно позабыли или не придавали ей значения. Он знал цену информации, даже той, которая казалась неважной и ни на что не годной.

Ему удалось расширить круг связей беглого подполковника. Мертвяк проводил дни и ночи, в самолетах, машинах, поездах, оставляя за спиной один город за другим. Его снабдили железобетонными «ксивами», он хорошо поработал над своей внешностью, так что был уверен — никакой, даже добросовестный, милиционер не тормознет его где-нибудь на спецконтроле в аэропорту и не всплеснет руками — ах, как похож на беглого рецидивиста, пожалуйте на проверочку. Мертвяк не хуже Артемьева знал, насколько трудно наити человека, если нет достоверной информации, пусть даже на каждом углу красуется его портрет.

От избитого, изуродованного, молящего о пощаде человека — старого армейского приятеля Мечникова — Мертвяк узнал то, что не фигурировало ни в одном протоколе, ни в одной справке.

— Была у него любовь, — прохрипел мужчина, сидя на влажной земле. Ночной лес — прекрасное место для разговора по душам.