Мертвяк

Просвистела дубинка с металлическим наполнителем. Орудовать этим инструментом сутулый умел. Мощный удар должен был как минимум лишить убийцу сознания. Но прошел мимо. Невероятно быстро окровавленный мужчина скатился под ноги охраннику и, когда тот еще падал на огромную кровать, резко ударил его локтем под челюсть. Сутулый потерял сознание.

Убийца вскочил на ноги. Голый, испачканный кровью, волосатый, он будто вынырнул откуда-то из неолита. Он блокировал проникающий «удар-копье» второго охранника, сблизился с противником и саданул ему кулаком в солнечное сплетение, пробив мощные мышцы и лишив дыхания. Вырвал дубинку из ослабевших рук. Как мечом отразил ею удар третьего охранника и, с гиканьем крутанувшись, ударил ею по руке, которая тут же с хрустом повисла плетью. А потом, врастяжку, играючи, по голове. Тот со стоном рухнул на пол. Убийца небрежно отбросил дубинку.

Тарутин вспомнил о своем коричневом поясе по карате и нанес стремительный удар ногой, не останавливаясь провел боксерскую связку. Убийца необычайно быстро блокировал его удары. Один, по бедру, все-таки пропустил, но без особого для себя ущерба.

Тарутин отпрыгнул в сторону, понимая, что с этим человеком врукопашную не справиться. Он выдернул пистолет. Палец скользнул по предохранителю, сорвался с него. Опять лег на предохранитель. Но уже было поздно.

Убийца сблизился с Тарутиным и небрежно вырвал пистолет, ломая палец на руке.

— Не убивай, — произнес, сдерживая стон боли, Тарутин.

— Как будешь вести себя.

Убийца снял пистолет с предохранителя, оттолкнул Тарутина в сторону.

— Стой смирно.

Тарутин обвел взором своих помощников.

— Живы, не бойся, — усмехнулся убийца. Он нагнулся над трупом блондинки. Впился губами в ее губы. Потом прошептал: — Спасибо тебе, дорогая, — и прикрыл ей глаза.

— Пошли, — кивнул он, натягивая на себя одежду и не выпуская при этом пистолет.

— Куда? — кривясь от боли, спросил Тарутин.

— Я домой. А ты — проводишь.

— Нас не выпустят.

— С тобой выпустят. Ты — мой талисман.

— Но…

— Что «но»? Ребята твои живы. А шлюх еще три вагона наберете в том же Иванове.

В логике убийце отказать было нельзя. Кто вспомнит о Галке из Иванова? Кому она нужна? В мешок с камнями — и в Москву-реку. Найти на ее место новенькую, а о Галке забыть, будто ее и не было.

— Не стреляйте, мы уходим, — прокричал Тарутин, зная, что его коллеги ловят сейчас на видеомониторах каждую деталь, прислушиваются к каждому слову. Лишь бы не надумали погеройствовать за чужой счет и не выстрелили бы. Вряд ли кто из дуболомов-охранников способен показать класс в освобождении заложника. Значит, будет труп не только бандита, но и его, Андрея Тарутина. Такой расклад Андрея никак не устраивал, и он повторил: — Не предпринимайте ничего — бесполезно. Отпустите его….

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Сидя за рулем чужой машины, Мертвяк был уверен, что никто не будет его преследовать. Эти травоядные рады незнамо как, что еще легко отделались. Жизнь проститутки — мелочь. Об этом можно и не вспоминать. К своему удивлению, он увидел, что к нему прилепилась какая-то машина.

— Ну, сами напросились.

Мертвяк передернул затвор пистолета, нажал на тормоз и выпрыгнул из еще двигавшейся машины. Нырнул в темноту. Район был окраинный. Вдали светилось окно какого-то дома. Где-то прозвенел трамвай.

— Э, Мертвяк, не обидим, — донеслось со стороны остановившегося «Мерседеса».

— Чумной?

— Я самый…

— Канай отсюда. Нет разговора.

— Есть.

— За «шестерок» своих решил посчитаться?! — крикнул Мертвяк, съежившись за мусорным баком и сжимая рукоять пистолета.

— Кому они нужны. Предложение есть. Хорошее предложение.

— Не интересуюсь.

— «Черные погонщики». Бизон привет передавал.

— Да?

— Выходи, перекинемся словечком.

— Иди сюда сам. Только без глупостей.

Фигура Чумного оторвалась от темной массы «Меркседеса».

«Погонщики», — подумал Мертвяк, это серьезно…»

⠀⠀ ⠀⠀ *⠀⠀ *⠀⠀ *

— Немцович, с вещами, — крикнул выводной…

Вещей-то почти и не было.

— Вперед. Не оборачиваться.

— Куда хоть?

— Не разговаривать.

Шаги по цементному полу звучали четко.

— В Лефортово, в изолятор ФАГБ. — вдруг разговорился конвоир. — Но это завтра. А пока посидишь маленько в уютной камере.

Новая камера действительно выглядела куда лучше прежней. Трехместная — ровно столько народу, сколько положено. В углу телевизор «Сони». Просто отель «Шератон» по местным меркам.

Будто на препятствие, директор фирмы «Гейша» напоролся на острые взгляды обитателей и застыл у входа.

— Ну что встал? Заходи до хаты, — дружелюбно произнес огромный, лет сорока на вид, усатый и лысый мужчина в майке. Он был покрыт такой густой татуировкой, что казалось, на нем рубашка со сложным узором. Тем, кто мог читать подобную живопись, она могла — бы рассказать о многом. Это фактически был а автобиография. Роза на плече — восемнадцатилетие встретил в колонии. Два сшибающихся лоб в лоб быка — постотянно был в конфликте с тюремной администрацией. Погоны на плечах свидетельствовали о том, что этот человек занимал определенное положение в воровской иерархии.

Немцович прошел в камеру и сел на свободную койку.