Мертвяк и снайпер

— Да помолчи ты, — я так и не дал ему договорить. Прервал старшего брата, наверно, впервые в жизни, вот только сейчас на самом деле не до препирательств. Учитывая концентрацию событий вокруг наших военных, рядом с их базой наверняка есть наблюдатели чужаков, и подходить к ним слишком близко мне что-то не хочется. — Да, вы на данный момент слабее, просто поверь. Например, сейчас над лагерем эльфов кружится несколько тысяч проклятий, которые, если отправить их в город, превратят тут всё в самый настоящий хаос. И сдерживаете их не вы, а орки, которые не хотят усиления своих конкурентов. Да, это обидно, но это еще не конец. Каждый день я и, уверен, тысячи других измененных становятся сильнее, каждый день наши ученые придумывают новые способы противостоять чужакам. Уверен, если не рубить с плеча и выждать достаточное время, мы станем сильны настолько, чтобы и самим выдержать любой удар.

Черт, несу пафосную чушь. И самое обидное — я сам во все это верю. Верю, что смогу повернуть ход всего этого противостояния. Пока не знаю как, даже до конца не понимаю ради чего, но смогу. Сейчас бы предложить Димону уйти из гвардии, переждать, набраться сил вместе и потом уже нанести ответный удар. Так ведь он не согласится — принципы.

— Присоединяйся к нам. Твои возможности — это же самая настоящая магия, с ними мы избавимся от всех шпионов и сможем выжечь эту заразу с нашей земли, — однако, как я и думал, Димон все видит совсем в другом свете. Впрочем, если бы не такие, как он, те, кто готов сражаться, даже до конца не понимая как, мы бы могли сейчас потерять гораздо больше. Да и чужаки бы сдерживались гораздо меньше. А так, хотят они это признавать или нет, но им приходится с нами считаться. Вот только ответить положительно я все равно не могу — черт побери, и когда это я стал таким мудрым? Неужели последние повышения уровня нервной системы опять дают о себе знать?

— Не сможем, — а ведь обычно у нас все наоборот. Я пытаюсь творить глупости, а Димон меня останавливает. — Стоит мне открыть свои силы, как уже никто не сможет гарантировать мою жизнь. Вот ты дашь гарантии, что у вас в отряде или системе в целом нет кого-то, работающего на чужих, и даже не важно почему, по принуждению или даже по зову сердца?

Дима сначала собирался яростно кивнуть, но потом одернул себя и как-то обреченно мотнул головой.

— Даже сейчас я рискую, не потому что не доверяю, а просто потому, что уже на моем не самом высоком уровне мастерства есть магические технологии допросить любого так, что он не сможет ничего скрыть. А что будет дальше? — в голове тут же всплыла картина с замершим в кресле оглушенным полковником. А ведь в таком же положении через какое-то время вполне может оказаться и мой брат. Впрочем, пора начать говорить более конкретно, и раз уж решил рассказывать, то не стоит плодить лишние догадки. — Я говорю про свежие трупы. Чужие вполне могут их допрашивать, вытаскивая любую интересную им информацию, и мертвые, как известно, не умеют лгать.

Во взгляде Димона неожиданно что-то поменялось, и я понял, что он осознал, через что я уже успел пройти.

— Если что, чужие хотели захватить Судолатова, заместителя руководителя штаба по особым ситуациям. Я им помешал что-то у него выведать, но спасти его не удалось, — не знаю почему, но рассказывать, что я успел утащить аж две чужие души (полковника и мага данов) почему-то совсем не хочется.

— И что мы теперь будем делать? — Дима опять одними губами задал вопрос и уставился куда-то в сторону. Ясно, похоже, пытается меня разглядеть, вот только пока это явно за гранью его возможностей.

— Да, наверно, всё то же самое, — честно ответил я. Когда разговор начинался, была надежда, что я смогу что-то придумать, но сейчас пришло окончательные понимание, что мы, Котовы, слишком упорны, чтобы отступать. — Ты будешь работать в Росгвардии, я — заниматься своими делами, будем пытаться стать сильнее, чтобы в случае чего суметь выжить и защитить тех, кто нам дорог. Но теперь, правда, будет небольшое отличие. Ты будешь знать больше и, надеюсь, не совершишь каких-нибудь глупых ошибок. И, главное, мы будем помнить друг о друге и в случае чего призовем на помощь. Вместе мы ведь всегда сможем больше, чем по отдельности.

— Братья! — Димон произнес это слово на грани слышимости, но при этом буквально впечатал мне его в уши.

— Вместе навсегда! — наша детская клятва.

Вот теперь все сказано, и можно уходить. Сейчас я на самом деле спокоен: Димону, конечно, теперь долго придется пытаться осмыслить все то, что я успел ему рассказать, да и есть риск, что кто-то узнает о моей тайне. Но оно того стоило.