Мертвое море

И тут Маковски обрел голос. Высокий безумный вопль заполнил каюту, многократно отражаясь в неподвижном воздухе. Слим повалился на пол, крича, завывая и останавливаясь лишь для того, чтобы набрать полные легкие воздуха. Он уткнулся в Менхауса, и тот едва не выронил свечу, хотя знал, что этого ни в коем случае нельзя делать, потому что если она упадет, если она упадет…

Маковски цеплялся за ноги Менхауса, как напуганный ребенок, его разинутый рот исторгал слюну и полные ужаса слова:

— Оно на мне, я не могу дышать, не могу!..

Сперва Менхаус попытался оттолкнуть его, затем опустился на колени, поставил свечу на пол так, чтобы ее свет не подпускал тьму, схватил Маковски за плечи и встряхнул, стараясь привести в чувство. Маковски бился у него в руках, словно выброшенный на берег лосось, извиваясь, вертясь и царапаясь, обезумев от паники.

— Прекрати! — закричал Менхаус. — Прекрати! Маковски! Прекрати! Оно ушло, черт возьми! Ушло, слышишь?

Наконец Маковски упал в объятия Менхауса, невесомый и обессилевший, и свернулся у него на коленях калачиком, как больной ребенок, дрожа и взмокнув от пота. Его кулаки сжимались и разжимались.

Сакс вскочил с койки.

— Что такое? — спросил он. — Что, черт возьми, происходит?

Что Менхаус мог сказать? Что на них напали тени? Озвучить такое было бы еще большим безумием, чем стать невольным свидетелем этого кошмара, поэтому он промолчал. Сердце бешено стучало, дыхание было прерывистым.

Сакс смотрел на него не отрываясь.

— Ну и? Какого черта вы, двое сосунков, здесь разорались?

Внезапно Менхаус почувствовал необъяснимое желание расхохотаться, но не стал этого делать. Вместо этого он, придя в чувство, рассказал Саксу об увиденном.

— Я видел это. Господи, Сакс, я действительно видел это.

— Конечно видел, кто бы сомневался, — насмешливо сказал Сакс.

— Да пошел ты, Сакс. Что здесь тогда случилось, черт возьми? — прорычал Менхаус, его глаза полыхали яростью. — Думаешь, нам обоим это приснилось?

Маковски не произнес ни слова. Его глаза широко раскрылись и остекленели: где бы он сейчас ни находился, ему было одиноко и страшно.

Раздался стук в дверь, и послышался голос Кука:

— Что, черт возьми, у вас там происходит? Откройте чертову дверь.

Сакс, хихикая себе под нос, подчинился:

— Эй, Кук, входи. У нас здесь привидение.

Менхаус помог Маковски лечь на койку.

— Я так не говорил, — сказал он. — Я ничего не говорил про привидение.

— Ладно, персики, называйте это как хотите: привидение, призрак, бугимен. Господи Иисусе, Менхаус, бьюсь об заклад, ты обмочил кроватку.

— Поцелуй меня в задницу.

— Ладно, ладно, — сказал Кук. — Успокойтесь. Просто расскажите, что стряслось. И Сакс. Просто заткнись.

Менхаус, почувствовав в Куке союзника, выложил ему все. На самом деле рассказывать было особенно нечего, и, закончив, он даже не был уверен, верит ли сам во все это. Его рассказ походил на одну из баек, которыми бойскауты пугают друг друга ночью у костра.

— Значит, свет отпугнул это нечто? — спросил Кук.

Менхаус кивнул.

— Ладно. Тогда оставь свечу зажженной.

Сакс не проронил ни слова.

Менхаус понял, что, пусть Сакс и вел себя как расчетливый мудак-реалист, он тоже поверил в правдивость рассказанного, просто не мог в этом признаться.

— Сакс? — обратился к нему Кук. — Зайди ко мне в каюту. Хочу с тобой поговорить. Ты в порядке, Менхаус?

Менхаус кивнул:

— Да, в порядке.

Он думал о черной живой ткани, гадая, чем она была и чего хотела. Неужели она пыталась задушить Маковски? И все? Или хотела со временем поглотить его целиком? Ему вспомнилось, что он видел что-то в воде среди водорослей, когда они огибали «Циклопа», — темное шевелящееся маслянистое пятно, похожее на тень, но более материальное. Кук тоже его заметил. А что сказал Крайчек? «Что-то плохое забрало этих людей. Просочилось из темных глубин и забрало их». Менхаус уже ни капли в этом не сомневался.

Он слышал, как Сакс и Кук спорят в коридоре на пониженных тонах. Зная Сакса, Менхаус предположил, что говорить они будут долго.

— Это была моя очередь, — внезапно сказал Маковски.

Менхаус повернулся к нему и оцепенел — по спине пробежала холодная дрожь.

— Что? Что ты сказал?

— Моя очередь, — повторил Маковски, обернувшись, чтобы посмотреть на Менхауса. Его голова поворачивалась медленно, как у куклы, глаза светились безумием.

— Сегодня была моя очередь, а ты все испортил.

— Я… спас тебя, — пробормотал Менхаус.

Маковски покачал головой:

— Она придет снова, когда будет готова. Может, сегодня, а может, завтра. Может, в следующий раз она придет за тобой…

19

— Ты должен кое-что увидеть, — сказал Сакс. — Ты главный и должен знать о таких вещах, а я умываю руки.

Куку совсем не понравилась эта идея. Отправляясь на прогулку с Саксом, приходилось гадать, вернешься ли с нее живым. Фабрини тоже был против: он не доверял Саксу и не собирался менять свою точку зрения. Кук попросил его побыть с Крайчеком, предупредив, что они с бригадиром собираются на кое-что взглянуть, а Сакс добавил, что Крайчеку точно не стоит на это «кое-что» смотреть.