Мертвое море

            Джордж заметил, что существо издает учащенный, задыхающийся звук, при этом трубки на его туловище раздувались и сдувались. Конечно, это было дыхание. Вот чем являлись те штуки. Органами дыхания. Только не такими, как легкие у людей, а скорее как легочные книжки у пауков или рыбьи жабры. Они отделяли дыхательные газы от токсичных. Джордж понимал, что в этом месте мог быть кислород... но из-за гниющих водорослей он мог иметь примесь метана. А еще и азота в придачу.

            Никто не сделал в сторону существа никаких угрожающих движений, и оно не совершило ничего провокационного. Но ощущение угрозы исходило. Если не от самого существа, то от собравшихся там людей. Его запах почти чувствовался в воздухе - горячая, кипящая нетерпимость к этой твари. Это было видно на лицах собравшихся там - атавистическая, глубоко укоренившаяся расовая ненависть, непроизвольная и автоматическая. Эта тварь была чужой. Она была как паук, такой же зловещей и непотребной. Оскорбительной для человеческого восприятия. Вам хотелось сокрушить ее. Наступить. Раздавить. Она вызывала непостижимое отвращение... поэтому заслуживала смерти. Заслуживала зачистки. Просто она была слишком другой, чтобы иметь право на жизнь.

            Нет, никто из них не понимал на сознательном уровне, что действительно чувствует, но что-то там было. Генетическая память, наследственная предрасположенность. Она кислотой жгла нутро и электрическим током бегала по венам. Эта общинная потребность уничтожать, убивать и терзать во благо племени. Убей зверя, победи чудовище, защити улей...

            И все вдруг вспомнили про оружие в побелевших от напряжения кулаках. Мышцы напряглись, а нервные окончания загудели. Их оружие рвалось в бой.

            - Давайте прикончим его, - сказал Сакс. И никто не был удивлен, что он произнес это первым. - Давайте завалим этого уродливого членососа.

            Казалось, в этом вопросе все были за. В тот момент они были единым целым, кровожадным хищником с когтями и зубами.

            Но Кушинг сказал:

            - Успокойтесь. Просто успокойтесь. Оно... оно, наверняка, разумное. Раз построило нечто подобное.

            Менхаус вдруг услышал собственный голос:

            - Ты... ты же знаешь, что это такое, верно? Верно?

            - Ага, - глухо произнес Сакс.

            - Та летающая тарелка... которую мы видели в водорослях... вот откуда оно.

            Даже не поинтересовавшись о том случае, Кушинг просто сказал:

            - Оно умнее, чем мы.... возможно, оно поможет нам выбраться отсюда...

            Джордж стоял как вкопанный, ничего не соображая. Тело онемело, ноги были ватными, словно он находился под воздействием торазина. Он понимал, что если тварь вдруг набросится на него, ему крышка. Он просто не сумеет уклониться. Возможно, это от страха. А возможно, от взгляда твари, который будто проникал в него. Эти чуждые глаза прожигали ему мозг, словно дуговые лампы, отчего он испытывал безумное желание полоснуть себя лезвием по венам.

            Было в тех глазах что-то очень нехорошее.

            Ни одно земное существо не имело таких глаз.

            Пронзительные, полные ненависти глаза насекомого. Овальное, сморщенное отверстие, расположенное сбоку головы, лишь усиливал эффект... оно напоминало рот беззубого старика.

            Тварь стояла и наблюдала за ними. Она не угрожала напрямую, но внушала бесконечное омерзение. Может, она и была разумной, однако не имела права быть такой. Во всяком случае, в сознании тех, кто смотрел на нее. Идея о том, что этот ползучий кошмар может быть разумным, была сродни идее о разумном пауке или сороконожке... Столь же отвратительная.

            Фабрини сделал шаг в сторону странного механизма, и тварь напряглась. Трубы у нее на брюхе затрепетали. Из них потекло что-то вроде черной слюны. При попадании на палубную обшивку, жидкость зашипела, как масло на сковородке.

            - Не советую ее злить, - сказал Кушинг.

            Джорджу пришлось подавить в себе желание вскинуть пистолет и всадить в тварь пару пуль. А, может даже больше, чем пару.

            Да, - подумал он, - она обладает разумом. Это  видно. Только это какой-то неправильный разум. Не наш, людской, а какой-то нечестивый, кощунственный. Холодный, жестокий и высокомерный. Глядя на тварь, Джордж был поражен ее демонстративным превосходством... ее... высокомерием. Да, именно, высокомерием. Это было видно. Она ненавидела их. Ненавидела с той извращенной, врожденной неприязнью, которую вся ее раса испытывала к низшим формам жизни.

            - Нам нужно попробовать пообщаться с ней, - сказал Кушинг. - И объяснить, что мы не собираемся причинить ей вред.